Карфаген - [2]

* * *

Жанно проснулся. Скорее от нервного возбуждения, чем от холода - уж он-то привык спать и на чердаке, и в сыром стогу сена, и в лесу под открытым небом. Палуба "Карфагена" слегка подрагивала, бриз обдавал лицо не только влажной прохладой, но и сложным, пьянящим, необъяснимым запахом, с черного неба смотрели огромные звезды. А у борта, чуть наклонившись вперед тонкой белой фигуркой, стояла Эмми. Жанно удивился и слегка приподнялся на локте. Некоторое время с чуть замедленной после сна реакцией он соображал, насколько ей должно быть холодно в ее батистовом платье, почему она не спит и куда смотрит отец, и только потом собрался, наконец, ее окликнуть. - Становится довольно свежо, - произнесла она. Жанно осекся. Это была не Эмми, а та аристократическая дама, которую он видел днем на палубе первого класса. Она чуть повернулась - тонкий профиль обозначился на черном поблескивающем фоне слившихся неба и моря - высокая, надменная, совсем непохожая на Эмми. Пепельные в звездном свете волосы спадали на лицо массой вьющихся прядей. Разве ж у Эмми такие волосы? Из темноты послышался мужской голос - Жанно не мог со своего места разглядеть мужчину, но отметил, что это не ее вчерашний спутник. - Вы правы, Леони. Я был бы не против как можно скорее вернуться в каюту. К тому же, эта нижняя палуба, этот запах... - Не чувствую никакого запаха, - эмоций в ее голосе по-прежнему не было, только их неуловимые тени, сейчас - тень королевского холода. - К тому же, это вы боитесь подслушивания. Я - нет. Люди везде одинаковы. Она помолчала, наклонившись ниже над бортом - Жанно уже не видел ее профиля, только массу волос - потом выпрямилась и продолжила: - Вы не прислушивались, о чем разговаривают между собой пассажиры? Иногда забавно послушать. О шлюпках, плотах, спасательных жилетах. После "Титаника" все просто бредят кораблекрушением. Такое чувство, что все они - от первого класса до этой палубы - поднялись на борт "Карфагена" только для того, чтобы испытать это. - Кораблекрушение - это совсем другое, - произнес мужчина, и женщина, уловив мечтательные нотки в его голосе, рассмеялась беззвучной тенью смеха. - Как, и вы тоже? Конечно же, романтика, острые ощущения. Вы - один из немногих спасшихся. Все - одни из немногих. А "Карфаген" должен быть разрушен. - Леони, нас могут услышать. Она устало махнула рукой. - Это просто латинская цитата. И вообще, мне кажется, нам больше не о чем говорить. Если, конечно, вы уже успокоились. В голосе мужчины отчетливо прозвучало раздражение. - Я совершенно спокоен.

* * *

Слабый бриз чуть охлаждал воздух, создавая иллюзию утренней свежести, но небо уже сейчас было почти белое, знойное, перекаленное. В порту сновали взад-вперед матросы, обнаженные по пояс, загорелые, пыльные. Винты "Карфагена" в последний раз взвыли, взбивая грязно-белые буруны, и огромный корабль замолчал. Пришвартовавшись к берегу. Трап еще не спустили, но пестрая толпа с нижней палубы уже сгрудилась у левого борта. Жанно зевнул и потянулся, сцепив руки замком на спине. Он только что проснулся и, присев на канатную бухту, лениво разглядывал португальский берег, корабли в пропыленном порту, узкие улочки вдали и разношерстное столпотворение пассажиров, готовящихся покинуть палубу "Карфагена". Ночной разговор казался каким-то далеким, не стоящим внимания, наполовину придуманным. Про себя Жанно решил все-таки пересказать его отцу Эмми, но семья учителя, вероятно, еще спала. А воздух с каждой минутой становился все более жарким, над палубой он уже начал колебаться, искажая силуэты предметов, до некоторых металлических частей уже нельзя было дотронуться. Наконец подали трап, и, растолкав остальных пассажиров, двое цыганчат первыми спрыгнули на берег. Жанно машинально проследил за ними взглядом и тут увидел полицию. Четверо полицейских стояли чуть в стороне от трапа, пропуская толпу, они явно собирались подняться на борт. Жанно напрягся, привстал, снова сел, потом поднялся и неосознанно шагнул вперед, смешиваясь с толпой. Нет, для отца это было бы слишком - все-таки заграница. Но, так или иначе, эти полицейские могли проверить билеты у всех на борту, может быть им как раз и поручили определить, нет ли на "Карфагене" зайцев. Спрятаться где-нибудь на корабле? Жанно взглянул назад, потом на полицейских, потом снова на пространство горячей палубы. Если сейчас пересечь его, отделившись от общей массы, они непременно заметят. И будут искать уже конкретно его. Сырая рубашка облепила спину, Жанно машинально расстегнул ворот, стараясь сохранять спокойствие, но на самом деле уже безнадежно поддавшись панике. Толпа увлекала его все ближе к трапу, перед глазами мелькали цыганские платки и потные затылки, а полицейские внизу о чем-то переговаривались черт его знает, а вдруг это действительно отец... - Жан! Он вздрогнул и улыбнулся. Легкая, белая, Эмми уже пробежалась по палубе и, вытянув вперед руки, коснулась по инерции его плеч. Ее большущие глаза смеялись, превратившись в щелочки, и вся она была веселая, свежая, утренняя. - Ты хочешь сойти, да? Я с тобой! Папа сказал, мы стоим здесь два часа. Я никогда не была в Португалии! Она взяла его за руку обеими прохладными ручками, затянутыми в кружевные митенки. Жанно покосился на полицейских и вдруг весело, лукаво усмехнулся. Через пять минут они уже спускались по трапу, и Эмми аристократически оперлась на руку матроса, двумя пальчиками другой руки придерживая подол платья. Полицейские посторонились, уступая ей дорогу, а потом ступили на трап, едва разминувшись с Жанно, спрыгнувшим на пыльную эстакаду. Жанно не смог удержаться - он обернулся и показал им язык.