Карфаген должен быть разрушен - [19]

Обычно маршрут судов, идущих из Тира, пролегал по северу Средиземноморья. Они шли сначала в Кипр, потом вдоль южного побережья Малой Азии, к островам Родос, Мальта, Сицилия и Сардиния. На последнем отрезке пути они двигались от Ибицы вдоль побережья Испании, мимо Геркулесовых столбов, бросая якоря в гавани Гадеса. Возвращались корабли менее сложным маршрутом вдоль побережья Северной Африки, Египта и Леванта^{160}. Потому-то финикийские колонии, основанные в Северной Африке, на Сардинии, Сицилии, Мальте и Балеарских островах в конце IX — начале VIII века, и образовывали будто звенья одной торговой цепи, опоясавшей все Средиземноморье. Эти колонии служили и защитными, опорными форпостами, преграждавшими конкурентам, прежде всего грекам, доступ к прибыльной торговле металлами. Хотя греческий мореплаватель Колей из Самоса и побывал на юге Испании в VII веке, увезя оттуда шестьдесят талантов серебра (эквивалент одной-двух тонн руды), его экспедиция считается случайным эпизодом^{161}.

Вдоль побережья Андалусии было выстроено множество небольших торговых постов на расстоянии десяти километров друг от друга. Как и более крупные поселения, они располагались на мысах и островках, в устьях рек, предоставлявших удобные естественные гавани. По некоторым предположениям, каждое из этих поселений принадлежало отдельным финикийским торговым компаниям. Хотя экономическая деятельность этих колоний сводилась к торговле местными товарами, позднее в них получили развитие и другие занятия: производство, складирование и перевозка таких товаров, как керамика и металлоизделия. Кроме того, многие обитатели, помимо ремесел и торговли, похоже, освоили также земледелие, рыболовство и животноводство^{162}. Однако благосостояние и само выживание этих финикийских поселений зависели от добычи и переработки металлов, а эти операции осуществлялись на западных рубежах торговых путей.

Гадес отличался от других финикийских поселений на южном испанском побережье не только размерами и численностью населения. Это был единственный город, имевший общественные здания. Он стал средоточием интересов тирян на Иберийском полуострове, основавших вспомогательные колонии в качестве рыболовных, транзитных и торговых факторий и в Северной Африке, и на территории, которую сейчас называют Португалией^{163}.

В отличие от Китиона на Кипре новые колонии в Западном Средиземноморье не управлялись наместниками, присланными из Тира. Из-за отдаленности подобное прямое руководство было невозможно. Вероятнее всего, тирский царь назначал из числа купеческой элиты коммерческих агентов, надзиравших за торговыми операциями и управлявших колониями[57]. Частная инициатива возобладала над дворцовой монополией в сфере внешней торговли, и по мере расширения коммерческой империи на запад возрастало влияние купцов-князей, принижалась значимость царской власти^{164}. Поскольку царь уже не мог блюсти свои интересы посредством прямого вмешательства, он должен был изыскать иные способы утверждения своего владычества в городе, находившемся за тысячи километров от Тира. В таких обстоятельствах только Мелькарт, кому в Гадесе посвятили величественный храм, мог напоминать о царском могуществе. Отождествление бога и царя, ставшее главным элементом культа Мелькарта со времен Хирама, означало, что почитание Мелькарта равноценно признанию верховенства тирского монарха.

Мелькарт был в эпицентре всей жизни торгового города. Его святилище занимало восточную половину островной территории, на которой разместилось поселение. Люди, приезжавшие в Гадес, с благоговением взирали на это огромное сооружение, стоявшее на гигантской, будто отполированной платформе^{165}. Как свидетельствует Страбон, храм Мелькарта славился и источником необычайно сладостной родниковой воды^{166}.[58] Своим великолепием и убранством он не уступал капищу в Тире, что указывало на священное родство колонии с метрополией. Храм Мелькарта в Гадесе утверждал главенствующее положение города в колониальной империи Тира в Западном Средиземноморье^{167}. В святилище стояла олива, сделанная из чистого золота, а ее ветви украшали плоды из настоящего изумруда — словно перекочевала она сюда из мифа о сотворении Тира. В святилище находились и квадратные колонны-двойняшки высотой в локоть (45 сантиметров), изготовленные из сплава золота и серебра: на них когда-то были начертаны надписи, смысловое содержание которых утеряно[59]. Считается, что обитатели Гадеса, следуя указаниям, полученным во сне, привезли реликвии божества в свое новое святилище из Тира^{168}.

В соответствии с финикийскими традициями совершались и культовые обряды. Женщинам и свиньям запрещалось входить во внутренние пределы храма. Жрецы исполняли свои функции босые, одетые в холщовые туники, с льняными повязками на бритых головах. От них требовалось соблюдать обет безбрачия. Они окуривали кадилом алтарь в простых и не подпоясанных туниках, а для жертвоприношений облачались в более парадное одеяние, украшенное декоративной широкой лентой. В храмах не было ни статуй, ни каких-либо иных изображений божеств. В то же время на священных алтарях надлежало поддерживать никогда не гаснущий огонь