Карфаген атакует - [41]

Урбал задумался, посмотрев вслед ускакавшим вперед всадникам.

— Я тоже, — наконец честно сообщил он, — но они есть. Просто нам не попадались пока. Говорят, что там, куда мы идем, они встречаются чаще. Правда, у наших врагов.

— Неплохо бы и нашим обзавестись колесницами, — хмуро буркнул Федор, — против них трудновато выстоять в открытом бою.

— Не переживай, Чайкаа, — успокоил его друг, — у нас есть слоны. Но главное, у нас есть Ганнибал. Он разберется с любыми врагами. С колесницами и без них.

Федор прекратил разговор, поглядывая на горную дорогу, что тянулась через пиренейские перевалы. Она уже давно миновала самую высокую точку и теперь уступчатым серпантином спускалась вниз. Значит, скоро должны показаться галльские равнины. Рассматривая еще возвышавшиеся по сторонам горы, пехотинец седьмой спейры африканцев уже не в первый раз поймал себя на мысли, как беспредельно эти люди верят своему вождю, не дрогнув, посылающего их на смертельную битву. Причем верят почти все солдаты и командиры. Независимо от ранга и положения. Молодой Ганнибал вдохновлял свою армию, как раньше это делал его отец Гамилькар Барка. И эта армия брала для них город за городом и покоряла одно воинственное племя за другим.

«Неисповедимы пути господни, — подумал Федор, вспомнив, чем закончится этот поход почти через шестнадцать лет, согласно описаниям историков, — а может, и возьмем Рим. Иначе, для чего туда идти».

Впрочем, выбора у него не было. Он всецело сейчас зависел от приказов молодого вождя финикийцев. Куда прикажет, туда Федор Чайка и пойдет. И жизнь отдаст, если на роду написано. «Хотя, — Федор бросил взгляд на заснеженный пик, искрившийся на солнце, — не повидавшись с Юлией, не хотелось бы».

Вспомнив о юной римлянке, находившейся сейчас по другую сторону медленно приближавшегося я к ней фронта, Федор загрустил. Они не виделись уже давно, а морпех не мог ее забыть. Да и не хотел. Раньше с ним такого не случалось. Он расставался с девчонками легко. И уже оказавшись здесь, за время службы Риму не раз посещал местные бордели при удобном случае. Так делали все римские солдаты, просаживая свое жалование на вино и удовольствия. Но теперь все обстояло не так. У него даже женщины не было с тех пор, как он попал в Карфаген, несмотря на то, что деньги теперь водились. Внезапно вспыхнувшая любовь к Юлии до сих пор не прошла, как и память о той единственной ночи, что они провели вместе.

— Как там Летис? — спросил вслух Федор, чтобы отогнать внезапно нахлынувшую тоску, и оглянулся назад, где за строем спейры ехала пара телег с имуществом.

— Нормально, — успокоил его Урбал, хитро усмехнувшись. — Магна о нем позаботился, так что он никуда теперь не денется. Скоро будет шагать вместе с нами.

Раненый в горах Летис после операции Федора пошел на поправку и почти выздоровел, но процесс реабилитации еще продолжался. И ему требовалось буквально несколько дней без войны, чтобы снова встать в строй. Однако, именно на эти дни пришелся приказ Ганнибала о том, чтобы оставить всех увечных в Испании, а в поход взять только здоровых. И Летис, не смотря на свое богатырское здоровье, попадал под этот приказ.

Но друзья не оставили его в беде, да и командир спейры в очередной раз прикрыл своих солдат. После разговора с Федором, являвшимся теперь вторым лицом в спейре африканцев, Магна приказал временно пересадить Летиса на место возницы в телеге, что тащилась позади строя. А возницу вместо Летиса поставить в строй, под страхом смерти приказав ему на пару дней забыть, кто он такой. Обрадованный герой теперь расслаблялся, управляя лошадьми и давая ноге время зажить. Он уже почти нормально ходил, но сильно прихрамывал. А возница изображал Летиса, таская на себе оружие и доспехи, хотя раньше имел привилегию класть все это на телегу с остальной амуницией. Поскуливал от такой несправедливой судьбы, но шел. Чтобы конспирация не нарушилась, Федор вечером первого дня выдал ему за хлопоты несколько серебряных монет, и возница быстро забыл про все тяготы и лишения. Даже наоборот, предложил Летису посидеть там еще пару дней.

Вспомнив про Летиса, Чайка переключился на воспоминания о захваченном в замке золоте васконов и самом вожде. Провалившаяся на начальном этапе операция разведчиков закончилась, как нельзя лучше. Атарбал, узнавший о ночном рейде солдат из седьмой спейры одним из последних, в восторг от такого казуса не пришел. Командующий некоторое время даже раздумывал, не распять ли ему за это Магну — так финикийцы часто казнили военачальников, не выполнивших приказ или проигравших битву — но раздумал, когда узнал о захваченном золоте и вожде васконов. Шестеро оставшихся в живых солдат из взвода разведчиков были награждены серебром, а Федор получил целый кошелек, немедленно отправленный на хранение в походную казну хилиархии. Несмотря на то, что пришлось потратиться на покупку нового щита, состояние Чайки росло на глазах.

Но главное, что история получила огласку в наилучшем для него свете. Гарут оказался главным вождем васконов, подчинившим себе остальные племена. Заполучив в руки Гарута, Атарбал тем самым смог шантажировать остальных васконов, засевших в высокогорных долинах. После непродолжительных пыток непримиримый Гарут сломался и присягнул Карфагену, заставив впоследствии часть васконов сложить оружие без боя. Но это сделали не все. Их пришлось уничтожить. А казна васконов пошла на подкуп нескольких «сомневавшихся» кантабрийских племен.