Карьеристки - [119]

Быть более заботливым, чем ее муж, невозможно. Он открывал перед ней двери, не позволял поднимать ничего тяжелее чашки кофе. Словом, обращался с ней, будто она сделана из тончайшего фарфора. Сперва Топаз раздражалась, но месяцы шли, и она смирилась с постоянной заботой, тем более что живот ее стал невероятно тяжелым, он, точно пудовые гири, отягощал и спину, и ноги. Топаз не сомневалась — ребенок на руках не казался бы таким тяжелым.

На столе зазвонил телефон. Городской. Топаз улыбнулась. Джо всегда звонил ей в это время. Каждый день.

— Как дела?

— Прекрасно, — ответила Топаз, глядя на яркое голубое небо. — Вечером расскажу подробней.

Сегодня у них визит к доктору Луизе Мартинес, она снова пропальпирует живот. Вообще-то Топаз полагалось сделать кучу анализов, но после ультразвука она обошлась только самыми необходимыми, и ее карточка была практически чиста. Что делать, Топаз чрезвычайно занятая беременная.

— Слишком много всего, чтобы рассказать по телефону? — спросил Джо, и поскольку Топаз не ответила, он помрачнел. — Терпеть не могу, когда они там заставляют тебя нервничать. Неужели не видят, что ты беременная.

— Джо, абсолютно все видят, что я беременная, — сказала Топаз, представив себе, как ее муж звонит Коннору Майлзу и кричит на него, чтобы тот подождал месяца три.

— Ну ладно, хорошо, только не перетрудись, — проворчал он. — Я люблю тебя.

— Я тоже, — весело ответила Топаз.

— Топаз, — сказал Мэт Гуверс, заглянув к ней, — зайди ко мне, пожалуйста, на пять минут.

Она кивнула.

— Джо, до вечера.

Мэт Гуверс видел, какой счастливой выглядит его молодая директриса, но держался умно, делая вид, что ничего не замечает. Росси совершенно ясно дала понять — она не хочет к себе никакого особого отношения в связи с ее положением, и несмотря на всякие гормоны, мочевой пузырь, ноющие ноги, она сидела на своем месте и держалась за него обеими руками. Он понимал: некоторые коллеги воспринимают это как упрямство, но Гуверс не был уверен. Топаз только что закончила работу над программой по перестройке компании, и хотя на дворе уже девяностые годы, материнство — все еще опасное дело для деловой женщины с амбициями. Могут и потеснить.

Трудно выглядеть уверенной и стойкой как кремень, когда ты в положении, думал Гуверс, глядя на вплывающую в его кабинет Топаз. Он совершенно ясно понял, что имела в виду Луиза Паттон на правлении, когда Топаз сорвалась, и ему понравилось, что Росси отказалась принять этот намек.

Она ко всему относится правильно, подумал Гуверс, и потом, честно говоря, сейчас он не хотел бы оказаться в окружении слабых игроков.

— Садись, — предложил он.

Топаз подтащила стул к столу из орехового дерева, стоявшему в середине роскошного кабинета Гуверса. Спиной к стеклянным стенам сидели Квин, Эдвард и Харт. Перед ними лежали финансовые расчеты.

— Основные меры защиты, Топаз, — сказал Дамиан Харт, передавая листки. — Цифры, меры по реорганизации компании, которые делают невыгодным ее поглощение другой компанией…

— Мы только что узнали: ваша компания не единственная, на которую посматривает «Меншн», — добавил Эдвард. — Они хотят проглотить группу радиостанций в Калифорнии и большую фирму звукозаписи.

— Радиостанции… — как бы размышляя вслух, произнесла Топаз. — А не собираются ли они внедриться в федеральную комиссию связи, в их правление, в их сферу, приобретая радиостанцию и издательскую компанию? А еще какие-нибудь редакции журналов они присмотрели?

— Да, маленькие, — ответил Квин.

— Попятно. Но сколько их? — поинтересовался Гуверс. — Можем ли мы воспользоваться антитрестовским законом?

— А какая фирма звукозаписи? — вдруг тихо спросила Топаз.

Слова банкира сперва не дошли до нее.

Не может быть. Не может быть. А вдруг может?

— «Мьюзика энтертейнмент». Но там никого не волнует издательское дело. И если мы собираемся нацелиться на антитрестовский закон, они нам не помощники.

Топаз отпила глоток кофе.

— Вот здесь-то вы и ошибаетесь, — сказала она.

Солнце садилось за 5-ю авеню, когда Топаз и Джо появились в клинике доктора Мартинес. В лифте они держались за руки, а когда, кроме них, никого в кабине не было, целовались и нежно гладили друг друга. Джо обнял Топаз, как бы защищая ее от всех неприятностей.

Начиная с медового месяца они то ссорились, чуть не дрались, как кошки, то не могли и минуты пробыть друг без друга. Джо появлялся в «Америкэн мэгэзинз» в ту же минуту, как только Топаз говорила, что она закончила дела. Топаз отменяла договоренности на ленч, вскакивала в такси и неслась в Эн-би-си, чтобы побыть с ним. Он посылал ей без всякой причины цветы. Она часами ходила по антикварным магазинам, выискивая что-нибудь симпатичное, связанное с бейсболом, на память. Они были так влюблены друг в друга, что походили на пьяных. Топаз вообще свой первый месяц после свадьбы на работе провела в дымке эротизма, постоянно думая только о Джо. Она опасалась, не догадается ли кто-нибудь: столь сильное сексуальное желание невозможно скрыть, оно способно прожечь костюм Анны Клейн и выставить ее голой на всеобщее обозрение.

Самая незначительная деталь могла возбудить Топаз. То она пройдет мимо порога, где кричала на Джо, то войдет в редакцию «Уик ин ревью». А однажды она явилась на заседание правления впервые в новом качестве и была просто потрясена воспоминанием: на этом столе они занимались любовью; видение так поразило ее, что подкосились ноги и она быстро села — красная и ослабевшая.