Карьера Ногталарова - [48]

Я люблю эти черные косы,

Гребешок у тебя отниму, —

Не хочу, чтобы пальцы чужие

Прикасались к добру моему.

Гость, как бы разозлившись, потушил папиросу о тарелку и вызывающе спросил:

— Значит, ты, Шурка, считаешь меня чужим? Да?!

Шюкюр торопливо наполнил рюмку и ответил:

— Не сходи с ума, Мусик. Тысячу девушек я не сменил бы на тебя.

И продолжал:

Пусть нальет виночерпий бокалы,

Будет литься вино как река,

Я дружка на любую из женщин

Не смогу променять никогда.

Теперь обиделась Гюльназ:

— Ты жертвуешь мною ради чужого мужчины?

Будто бы не обратив на нее внимания, Шюкюр запел еще громче:

Не покину я сердца любимой

Ни в полуденный час, ни в ночи,

Потому что извечно кружатся

Роем бабочки возле свечи…

Затем он поднял рюмку и поднес ее к губам жены.

Гюльназ выпила, закусила цыпленком. Шюкюр взял ее за руки и попросил, чтобы она танцевала.

— Потанцуй для своего повелителя, для своего муллы, милочка!

…Вдруг они убедились, что все в комнате закружилось и вместе с вещами кружится женщина. Муса бросил ей деньги. Шюкюр отбивал такт ногой. Гюльназ держала в руках пачку денег, время от времени помахивала ею над головой и, прищуривая глаза, танцевала. Деньги у Мусы кончились, и ему уже было нечего бросать Гюльназ. По старой привычке он потихоньку залез в карман пиджака Шюкюра, висевшего на стуле, и вытащил оттуда деньги.

Через неделю из близлежащей деревни к Шюкюру явился мужчина. Он отдал мулле петуха и цыпленка и сообщил:

— Вчера ограбили мой дом. Прошу господина муллу погадать и указать мне, где я смогу найти мои уворованные вещи.

Шюкюр достал с полки старую книгу, открыл ее и перелистал несколько страниц. Вглядевшись внимательно в какую-то страницу, стал что-то шептать. После всего этого он громко сказал правоверному:

— Э… Твой дом, раб божий, ограбили твои соседи. Уворованные вещи они закопали под большим деревом около вашей деревни.

Пострадавший, поблагодарив муллу, вернулся домой, в деревню, взял лопату и стал рыть под всеми большими деревьями. В это время Муса продавал ворованные вещи на бакинском базаре. Из этих вещей яркая шелковая шаль красовалась на голове Гюльназ, и она, стоя перед зеркалом, любовалась ею.

Примерно через месяц Муса привел к мулле правоверного клиента.

— Господин мулла, этот человек работает охранником в промтоварном магазине. Ночами он караулит, а днем продает с рук кое-какие вещи. Но милиционеры мешают ему, не дают человеку зарабатывать на кусок хлеба. Всесильный мулла, сделай так, чтобы милиционеры в глаза не видели этого раба божия и, следовательно, не трогали его.

Мулла Шурка выслушал Мусу и погладил бороду:

— Гм! М-да… Очень трудно сделать человека невидимым. Еще труднее закрыть глаза власти.

— Да, очень трудно.

— Уважаемый мулла, но мы знаем, что ваше сиятельство находило ходы-выходы в более трудных случаях, — сказал Муса. — Этот мужчина пришел к вашему порогу искать спасения, он очень смиренный и благодарный человек.

Проситель понял, о чем идет речь, вынул пятерку и положил под матрасик, на котором сидел Шюкюр. И тут же подтвердил:

— Повелитель мой, вся моя надежда только на тебя.

Мулла почесал в бороде и задумался. Потом надел очки, взял одну из своих книг и открыл ее.

— М-да! — произнес он. — Раз вы пришли, надо помочь мусульманину.

Мулла глядел в книгу, а Муса подмигивал охраннику и шептал:

— Дела твои на мази, милок мой.

Мулла закрыл книгу, положил ее на полку, а оттуда взял узкий лист бумаги, ручку и стал писать справа налево. Кончив писать, он кликнул жену, которая находилась в другой комнате:

— Эй, божье созданье, подай холодную воду в медной чаше!

Шурка встал. Встали и его клиенты. Затем мулла принес из кладовки черную бутылку. Вошла Гюльназ, укутанная до самых глаз, с чашей воды. Поставила воду на стол. Шюкюр открыл бутылку, высыпал оттуда на исписанный лист какой-то порошок, положил бумагу в чашу с водой. Затем закрыл окна ставнями. Комнату окутала тьма. В глубокой тишине раздался зычный голос муллы. Он бормотал что-то вроде арабских слов, и не то что его посетителям, но ему самому было непонятно, что он говорит. К этому он прибавлял слова: «милиционер-безбожник». Муса, воспользовавшись темнотой, подошел к Гюльназ и так ущипнул ее за мягкое место, что она заорала и, тут же заявив, что боится темноты, убежала в другую комнату. Шюкюр быстро зажег свет и подозрительно посмотрел на Мусу. Затем дал знак охраннику, чтобы тот подошел к нему поближе.

— Эй, раб божий, сними папаху с головы и разуйся. Сними и свой пояс!

Тот все исполнил. Тогда Шюкюр передал чашу в правую руку охранника и сказал:

— Левую руку клади на голову и скажи: «Бисмиллах». Закрой глаза и выпей содержимое чаши до последней капли!..

Охранник выполнил и это указание муллы. Затем Шюкюр извлек из чаши длинный лист бумаги, аккуратно его сложил, поцеловал и приложил к левому глазу. И тут же передал клиенту:

— Возьми эту молитву. Три раза поцелуй ее и потри ею глаза и лоб. А затем спрячь около сердца, в левом кармане, и никому не показывай.

После этого мулла поднял руки к небу и стал быстро шевелить губами. Наконец он крикнул:

— Будь милостив, аллах!.. Теперь, — обратился он к мужчине, — возьми свою папаху, пояс, обувь и уходи отсюда с открытой головой, босой и неподпоясанный. Во дворе оденься, обуйся и иди караулить. А завтра на базаре свободно торгуй. Никакой помехи тебе не будет. Пока молитва у тебя в кармане и ее никто не видит, милиционеры тебя не заметят.