Карьера Никодима Дызмы - [86]

Манька ни секунды не помедлила, когда стоявший у входа полицейский осведомился, чего ей здесь надо.

— Хочу сообщить про одного типа.

— Сообщить?.. Ладно, иди к дежурному. Вон та дверь.

Очутившись в разделенной надвое балюстрадой просторной комнате, Манька устремилась к сидевшему за столом чиновнику.

— В чем дело? — спросил тот, не переставая писать и не подняв даже глаз на Маньку.

Манька обвела комнату взглядом. Они были одни.

— Хочу сообщить про одного типа.

— Ну? — флегматично буркнул дежурный.

— Он еще в мае пристукнул одного еврея. Загреб много монеты. Сам хвастался, показывал. Теперь хочет забраться в банк на Вспульной.

Полицейский отложил перо, поднял на Маньку глаза.

Банк?.. Кто такой?

Дызма. Никодим Дызма.

— А ты откуда знаешь об этом?

— Знаю.

— Как тебя зовут?

— Манька Бартик.

— Адрес?

— Луцкая, тридцать шесть.

— Чем занимаешься?

— Девушка, — ответила Манька, помедлив.

— Почему на него доносишь?

— Это мое дело.

Полицейский записал ее фамилию и адрес.

— Говоришь, готовится ограбить банк на Вспульной?

— Да.

Полицейский снял трубку, назвал номер.

— Ты знаешь, что такими вещами не шутят? Если соврала, тебя арестуют.

— Знаю.

Полицейский внимательно посмотрел на Маньку. Та была спокойна. Губы упрямо сжаты, и он решил, что девушка не врет.

— Где он теперь, твой Дызма?

— В банке.

— Что?!

Я сама видела, как он входил туда. Дворник его впустил.

— Пан комиссар дома?.. Пожалуйста, разбудите. Важное дело. У телефона дежурный Каспарский.

Вскоре трубку взял комиссар. Полицейский сообщил ему о доносе.

— Задержать ее, — велел комиссар. — Сейчас приеду и допрошу сам.

Дежурный повесил трубку, Маньке указал скамейку у стены:

— Обожди.

— Хорошо.

Манька села. Попомнит он ее, попомнит!

Никодим меж тем читал в постели газету. Раздался телефонный звонок.

Никодим выругался, решил не вставать. Телефон, однако, не унимался.

— Что за черт?!

Но надевая туфель, Дызма вскочил с кровати, прошел в кабинет, в темноте наткнулся на стул.

— Алло!

Могу я говорить с паном председателем Дызмой?

— Я у телефона. Кто это?..

— Комиссар Яскульский. Мое почтение пану председателю.

— Здравствуйте, в чем дело?

— Извините, пан председатель, что беспокою вас так поздно. Есть важное дело.

— Слушаю вас…

— В комиссариат обратилась проститутка по фамилии Бартик. Она утверждает, что вы готовите подкоп под хлебный банк.

— Что?..

Комиссар рассмеялся.

— На сумасшедшую непохожа, упорно повторяет одно и то же. Вы ее не знаете?

— Дьявол ее знает…

— Понятно… Я велел ее задержать. Думал сначала — пьяна, оказывается — нет. Она не знала, что вы — председатель. Я сказал об этом, но она показаний обратно не взяла. Зла, наверно, на вас за что-то… Вы действительно проживали когда-то на Луцкой улице?

— Боже упаси! Никогда не проживал.

— Так я и думал, — подхватил комиссар. — Вы изволите смеяться, но она утверждает, что в мае вы убили и ограбили какого-то еврея. Назвала даже гостиницу, где вы ей показали награбленные деньги.

— Чертовщина какая-то!

— Вот именно, пан председатель. Не знаю, что с ней делать.

— Выгнать в три шеи.

— Она настаивает на своих показаниях, требует, чтобы их занесли в протокол. Если формально смотреть надело, я должен удовлетворить ее просьбу.

— Зачем? — поспешно возразил Дызма. — Не надо никакого протокола.

— Понимаю, пан председатель. Можно составить протокол, а потом привлечь к ответственности за дачу ложных показаний.

— Стоит ли?

— Посидит месяца три.

— Не стоит. Скажите ей — пусть идет на все четыре стороны.

— Не согласится. Упрямая, бестия!

— Все зависит от того, как будете советовать. — Не понимаю, пан председатель.

— У вас, в полиции, есть свои методы…

— Ага! — отозвался комиссар. — Все будет улажено, пан председатель. Мое нижайшее! Еще раз прошу прощения за беспокойство.

— Пустяки! Очень благодарен. При случае вспомню о вас, комиссар.

Комиссар рассыпался в благодарностях. Повесив трубку, нажал кнопку звонка. В дверях показался полицейский.

— Давай ее сюда!

— Ну, вот видишь, твои показания — брехня. Посадим в тюрьму.

Комиссар ждал ответа, но девушка молчала.

— Мне тебя жаль. Ты молода и глупа. Еще раз добром советую: откажись от показаний.

— Не откажусь, — с вызовом ответила Манька. — Пусть тюрьма.

Комиссар вскочил со стула и закричал, стуча кулаком по столу:

— Ах, тварь! Откажешься! Раз говорю — откажешься, значит, откажешься.

В бешенстве принялся он ходить взад и вперед по комнате. Наконец остановился перед Манькой.

— Ну? Отказываешься?

— Нет, — ответила Манька, закусив губу.

— Валясек, — позвал комиссар, — отвести в заднюю комнату и втолковать, что ложные доносы на важных чиновников приносят одни неприятности…

— Слушаюсь, пан комиссар.

Он взял девушку под локоть и вывел в коридор.

Она брела долго, очень долго. Солнце уже взошло, все люднее становились улицы. Манька шаталась, спотыкалась. Прохожие оглядывались. Какая-то пожилая дама бросила с презрением:

— Тьфу, бесстыжая, пьяная тварь!

Манька ничего не ответила.

ГЛАВА 18

Строгость и элегантность, хороший вкус и изящество — все эти качества сочетались в богато обставленном кабинете адвоката, отражая, казалось, как в зеркале, черты его владельца, седеющего господина с квадратной стриженой бородкой, светила бракоразводных процессов, члена городского муниципального совета, камергера его святейшества.