Карельская баня: обряды, верования, народная медицина и духи-хозяева - [127]
Minä tulen tänne Kol’alluu järilleh kierehes. Tämäs dielos kuni on pimei da kai, jo huondes cura on ga. Sen dielon azun da iče toizeh perttih stolan toakse: pidäy nygöi uspokoikseh. Moatusku viinu butilkan andau minule sit. Vähäzen valoa minule buitegu peä kohendoa da icel bodrostie ottoa. Proidiu sie oma aigu. Minä sanoin Kol’al: “Midä roinnou, gu viidinou ga kolahuta!” Kodvaine aigoa proidiu, sih dieloh, kui sanotah, ei häi pie zuuharie kuivata. Vereäh kolahuttau. Minä menen sinne ukselluu, nu mas sanon: “Kui dielot?” Sanou: “Dielot oli, ga minul rubei vacan kivistämäh.” Jo posle vsevo dobro-vo. Sil kodvastu kuni minä yksinäh sit prähkimoicimmos stopkankel da kuni Kol’a kravatis oli, tulou jo Fed’a minulluu sit. Duumaicou: kaco, hä minul hyvytty loadi, a minä hänelle pahuttu. Minä kahet suutkat hänel meccee ko-dih toin da trelyicin. Nelli cekkistu viinoa minä otin kaikis kahtes suutkas ro-adolois. Otin sendäh, što minä traktoroa vtdämäh, ga mehaanikankel juvva. “Sinä, – sanon, – prohvostu, tämän dielon azuit juuksendelemah minuu!” A häi oli fiziceski slaaboimbani minuu da muga hä pöllästyi, duumaicou: ga kehno tiedäy, kerran sanoi ga voibi azuu toven. Nu, Fed’a tulou tiijustamah minul. No “Vala viinoa!” “Nimittumoa vinoa, mene istui skamn’ale, stobi et ni rinnal olis, kuni ei КоГа viistii tuonne,” – minä hänele sanon. Nu, КоГа gu kolaitti, što kai on dielo, što vacan kivistämäh rubei.
Mas sanon: “Midä nygöi roammo, Fed’a?” Fed’a sanou: “Nikolai, nygöi emmo roa nimidä, kuni emmo kylyy lämmitänne! Kylyn lämmitän sit äskin häi parenou, vaste heittäy vacan kiviständän.” Minä kylyh. Fed’a vinoa pakiccou. “Minä in anna viinoa, kuni ei Kol’a sanone: dobro, kuni ei Kol’an käzi valane. Minuspäi sinä et soa viinoa!” Häi veiccie järilleh pakiccou. “Nygöi on minun kormanis, sinul ei buudi, kuni vai Kol’a ei parene!” Nu vot, kylyn minä lämmitän na skoruju ruku, hienondan halguu da stobi teräm-bäh lämbies hot’ vezi. Jo on pimei dai kai. Fed’a ottau, sanou: “Vai viritys puikot anna minule!” Häi midä supetti, minul ei sanonuh dai minä kuulluh en. Minä menen nielöil puikoloil viritän sen kylyn päcin. Da lämbiu kyly sie coasun verran. Vie on hämäri, polnoi hämäri on. Kylyh uuzii molodoloi viimmö. Kylyh Kol’a menöy, vai käit kastau ei ehti vie ni jaksoakseh, Käi kastoi vai vedeh kylys, heiti vacan sraazu kiviständän. Se jallespäi häi taratti. Kylyspäi tullah. Ma sanon: “Nygöi, Kol’a, sano, voibgo Fed’al valoa vai ei?” Kol’a sanou: “Vala. Kai on normal’no.” Pestihes da kai jalles käzien kastandoa. Tiedoiniekku oli!
Vot lähti sih kaimoandah da kai sana… Minul susiedu n’a näit, Mosin n’a. Ton’a oli mucoikse otettu. Kuuzi kuudu neidizennu virui muzikan rinnal! Miettumoa goröa nähtih, da miettumoa ecindeä nähtih! Kai proijittih, kedä vai ken tiedäy, tiedoiniekkoa!
Älä virkka muudu, minule jo Fed’a priznaicih jällespäi, jo kai oli por’atkas, jo mirimmökseh myö. Veiccie pakiccou, ma sanon: “Vuota, jällespäi!” Kolmat suutkat minä vuutatin handy, veiccie en andanuh. Konzu veiccie andamah rubein hänele, sanou “Nikolai, pidäy go minä sinul annan tiedovot, što hot’ kaksikymmen vuotta ollou eletty, a voit hot’ butilkah sporii hot’joassikkah, sinä yön ei koske muzikku akkoa!” Ma sanon: “Fed’a, sidä vinoa, kaco, minul ei pie!” Hot’ olen, suvaicen viinoa da kai, a tädä viinoa minä, kaco, en rubie juomah! Minä otkazals’a. Tämä jo on издевательство над другим человеком. Ei ole dobro!
– Amiettuine se veicci oli?
– Veicci oli, pikkaraine veicyt oli. Jesli ken nähnys veicen, häi potkannus, eäre lekännys. A tiedovot oldih veices! Sit häi jällespäi jo taratteli, как он получил это колдовство. Armies olles. Starikku sanou: “Minä en voi kuol-ta, ota velli minul nämä tiedovot. Starikku мучался перед смертью, что Бог не мог допустить händy, пока не откается. Se oli livgiläine starikku, kus-tahto tagamoas sie, en tiije kus oldih… En minä voi teile sanuu nielöi sanoi, en voi sanuu. A ei ni hädöö ole, anna menöy häi…
– A midä pidi roadoa?
– Minä kolmeh kerdah sen veicen nökkazel piiräldin kamajah, kudoas perttis, jälgimäine kynnys. Da dälgoa ei pie kynnyksele panna da kamajah pieräldeä. Sanat oldih, prostoit sanat. A minul andajes veicen, häi vai iče uutiaici sidä veicie, nenga huulil talui. A minul ei pidänyh nimidä roadoa, krome kak pieräldeä da sie puolikymmen sanoa sanuu… Prosto huulil gu mockata nenga – se Fed’a… Häi ei olluh vanhu, 25–24 vuottu… Häi painittu maloti, hyvtty ylen vähän. A enne kuulehdoa häi puutui astavan alle, sit astavu trepaicci ylen äijäl, hebo oli, vedi. Reähkis nenga, kai rahvahal nenga loadiu pahuttu… Koldovsiikakse sanottih.
– А говорили раньше, что парня можно «положить в поленницу»?
– Ой, перестань! У меня в руках это было! У меня-то все было хорошо, со мной не случалось этих грехов. У меня шурин женился. Ну болтали там о том, что могут в поленницу положить, да что околдовывают да разное. «Подожди-ка, – говорю я Николаю (зовут его Колей). – Если что случится, ты свет зажги в избе». А он уже был женат, жена первая умерла. Он уже понимал, что там надо делать да все, что надо. И ребенок у него был с первой женой. Он говорит: «Перестань, не смеши! Иди с Богом домой!»
«Людмила Иванова – артистка прекрасная!» – с этими словами Эльдара Рязанова нельзя не согласиться. Она талантлива, естественна, самозабвенно любит свой «Современник», одним из основателей которого является наряду с Олегом Ефремовым, Галиной Волчек, Олегом Табаковым… А еще народная артистка России Людмила Иванова сочиняет песни для спектаклей и эстрады, руководит детским музыкальным театром «Экспромт» и пишет книги. Новую книгу актрисы «Мой „Современник“» без преувеличения можно назвать поэмой о любви к театру – с небольшими лирическими зарисовками из личной жизни.
Данная книга является первым комплексным научным исследованием в области карельской мифологии. На основе мифологических рассказов и верований, а так же заговоров, эпических песен, паремий и других фольклорных жанров, комплексно представлена картина архаичного мировосприятия карелов. Рассматриваются образы Кегри, Сюндю и Крещенской бабы, персонажей, связанных с календарной обрядностью. Анализируется мифологическая проза о духах-хозяевах двух природных стихий – леса и воды и некоторые обряды, связанные с ними.
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.