Кардинал Ришелье - [29]

Со всей проникновенностью, на какую был способен, Ришелье завершил свое обращение к Марии Медичи еще одним пассажем: «Вы многое сделали, Мадам, но не нужно останавливаться на этом; не продвигаться дальше по дороге чести и славы, не возвыситься на этом пути означало бы отступить. Но если Вы после столь замечательного успеха еще отважитесь на то, чтобы королевство воспользовалось плодами, которые обещает и должна дать ассамблея (Генеральные штаты. — П. Ч.), обязательства королевства перед Вами расширятся до бесконечности; тысячи благословений будут призваны на короля за то, что он поручил Вам вести свои дела, на Вас — за то, что Вы столь достойно справились с ними, на нас — за то, что мы смиренно и пламенно молим Ваше Величество продолжать править таким образом, чтобы Вы могли прибавить к славному имени матери короля не менее прекрасное имя матери королевства».

Последние слова оратора были обращены к юному королю. Ришелье выразил желание французского духовенства «видеть королевскую власть до такой степени укрепленной, чтобы она стала подобна неприступной скале, о которую разбивается все, что по ней ударяет». Свою речь епископ Люсонский завершил пожеланием, чтобы «Его Величество Людовик XIII царствовал долго и славно, служа утешением для своих подданных и устрашением для своих врагов».

Конечно же, епископ говорил не лично от себя, а от имени своего сословия, но для него важно было то, что выступал именно он, а не кто другой. Именно на него были обращены взоры «лучших людей» Франции и, что самое главное, благосклонный взор Марии Медичи, продолжавшей оставаться правительницей государства.

Честолюбивый епископ прекрасно знал истинную цену «государственному уму» правительницы королевства, сумевшей менее чем за пять лет практически свести на нет все усилия Генриха IV, прежде всего в финансово-экономической области. Жертвуя истиной ради карьеры, Ришелье полностью отдавал себе отчет в том, что говорил; его не мучили угрызения совести за безудержную лесть в адрес королевы-регентши. Более того, его даже устраивала бездарность Марии Медичи в государственных делах, равно как и слабость ее характера. Посредственность государя, его заурядность везде и во все времена на руку не одним только авантюристам-временщикам типа Кончини, но и крупным государственным деятелям, умело направляющим политику безвольных правителей. Проблема состоит в том, кто окажется у трона — авантюрист или человек государственного ума; от этого иной раз зависит и судьба государств.

Льстя без меры Марии Медичи, Ришелье — тонкий знаток человеческой натуры — делал ставку на женское тщеславие и не ошибся. Ему удалось обратить на себя внимание болезненно-недоверчивой королевы. Очень скоро он будет вознагражден.

Что касается коллег епископа Люсонского, то они удовлетворенно констатировали, что Ришелье как нельзя лучше справился со своей миссией.

Доволен был и сам Ришелье. Он чувствовал, что доставил королеве несколько приятных минут. Теперь уже было неважно, что он говорил не от себя, а от всего сословия. Скромный епископ в одночасье стал фигурой государственного масштаба.

Вслед за Ришелье с небольшой речью выступил делегат от дворянства барон де Сеннесей, который заметно проиграл на фоне предшествующего оратора.

Затем слово взял Франсуа Мирон — представитель третьей палаты. Его выступление не было лишено смелости, когда он заговорил о бедственном положении народа, терпящего притеснения и лишения. Депутат говорил о необходимости реформ и об усилении королевской власти — защитницы народа. Он передал требования своего сословия: регулярно (не реже одного раза в 10 лет) созывать Генеральные штаты, строго контролировать «правильное» распределение финансов и государственных должностей. В наказе третьего сословия говорилось также о необходимости соблюдения равенства всех перед законом, об отмене чрезвычайных трибуналов, поощрении торговли и ремесел, отмене внутренних таможенных барьеров и принятии ограничительных мер в отношении иностранных торговцев, о сокращении пенсий сановникам и т. д.

Выступление представителя третьего сословия вызвало откровенное недовольство духовенства и дворянства.

12 марта 1615 г. Людовик XIII закрыл Генеральные штаты словами: «Господа, я благодарю вас за усердный труд… Я поручу изучить ваши наказы и дам вам ответ».

Обещания король так и не выполнил. Наказы сословий не были даже изучены, а специальная комиссия представителей трех сословий, призванная оказать помощь Королевскому совету в подготовке соответствующих решений, прекратила свое существование, не успев даже собраться.

Неделю спустя, 19 марта 1615 г., в том самом зале, где проходила напряженная работа Генеральных штатов, двор присутствовал на балетном представлении «Африканка, или Триумф Минервы» на античный сюжет. 1200 свечей освещали зал. Вызывающий парад роскоши, бриллиантов и золота на фоне вопиющей бедности подавляющей массы населения. Казна пуста — неутешительный итог «мудрого» правления Марии Медичи, прославленного епископом Люсонским.

По окончании работы Генеральных штатов Ришелье некоторое время — по разным сведениям, от двух недель до двух месяцев — оставался в Париже. Не дождавшись желанного вызова в Лувр, он возвращается в свою епархию и уединяется в приорстве Куссей, где предается размышлениям о будущем; оно все еще оставалось неопределенным.