Кардинал Ришелье - [24]

Истощение казны имело следствием усиление налогового бремени, в свою очередь стимулировавшее нарастание широкого общественного недовольства. Описывая впоследствии эти годы, Ришелье называл их «крайне тяжелыми», когда отсутствовала элементарная «общественная безопасность», а ответственные за ее поддержание «министры занимались исключительно устройством собственных дел, не заботясь об интересах государства».

Слабое, непопулярное в обществе правительство королевы-регентши обнаружило полную неспособность нормализовать положение в стране. Однако нараставшее недовольство странным образом уживалось с полной апатией, не принимая агрессивных форм. Слишком много крови было пролито в религиозных войнах, недобрая память о которых еще не изгладилась. Конде и партии его сторонников не удалось в тот период развязать новую гражданскую войну. Может быть, по этой причине принцы пошли на компромисс с королевой, подписав 15 мая 1614 г. так называемый Сент-Менеульский договор, зафиксировавший modus vivendi. Признав регентские права Марии Медичи, аристократическая оппозиция добилась многого из того, на чем настаивала: созыва Генеральных штатов, новых даров в виде губернаторств, наместничеств и других доходных мест и т. д. Однако принцам не удалось добиться удаления Кончини.

Епископ Люсонский на этот раз правильно сориентировался в сложной обстановке. В своих проповедях он настойчиво втолковывает прихожанам мысль о государственной мудрости королевы-матери, обеспечившей стране мир и спокойствие. В то же время Ришелье сумел не испортить отношений и с принцем Конде, обосновавшимся на некоторое время в Пуату, хотя тот и действовал закулисно против него. Епископ Люсонский продолжает добиваться расположения влиятельнейшего маршала д'Анкра. Еще в феврале 1614 года он направил ему льстивое письмо с предложением услуг. Напомнив временщику об их последней встрече и своих заверениях в верности, Ришелье писал: «Прошу Вас верить, что мои обещания всегда будут сопровождаться добрыми действиями и, когда Вы окажете мне честь своим расположением, я сумею всегда верно и достойно служить Вам». Чем ближе совершеннолетие сына Марии Медичи, тем чаще она задумывается над тем, как продлить свое регентство. Благодаря компромиссу с принцами она сумела остаться чем-то вроде наместницы и главы Королевского совета после того, как 27 сентября 1614 г. Людовик XIII стал формально суверенным королем. Инаугурация короля состоялась 2 октября 1614 г. Во время церемонии на 13-летнем Людовике XIII было бриллиантовое ожерелье стоимостью 900 тысяч ливров. За спиной короля расположились его младший брат Гастон, герцог Анжуйский, принц Конде, другие принцы крови согласно строгой иерархии. Здесь же присутствуют весь двор и нотабли Франции. Королева объявляет о передаче правления в руки сына.

По существу, и после 2 октября мало что изменилось. Власть короля-подростка чисто номинальная. Всем по-прежнему заправляет мать, действующая под влиянием маршала д'Анкра.

В соответствии с договором в Сент-Менеуле в течение лета 1614 года по всей Франции проводились выборы делегатов в Генеральные штаты. 23 июня епископ Люсонский получил предписание губернатора Пуату герцога де Сюлли относительно выборов в его епархии. Ришелье понял, что настал долгожданный момент. Он обязан использовать его любой ценой. На этот раз предоставленный ему шанс не может быть упущен.

Епископ сумел хорошо подготовить почву, прежде чем звон колоколов 10 августа 1614 г. призвал выборщиков Пуатье на голосование. Стараниями Ришелье и его сторонников духовенство провинции единодушно выдвинуло и утвердило епископа Люсонского делегатом от первого сословия. Последующие дни и недели ушли на составление и редактирование наказа духовенства Пуату, которому избранный делегат должен будет следовать на Генеральных штатах. Эта работа была завершена к 4 сентября. В архивах сохранился экземпляр наказа с правкой Ришелье. В нем говорилось о необходимости укрепить и расширить права первого сословия, содействовать официальному принятию Францией постановлений Тридентского собора 1563 года, организовать в масштабах государства профессиональную подготовку священнослужителей, запретить дуэли и т. д. Большинство высказанных пожеланий полностью совпадало с умонастроениями самого Ришелье.

Поблагодарив всех, кто содействовал его выдвижению, молодой депутат в сопровождении своего помощника де Сент-Илера отбыл в Париж по той самой дороге, которая шесть лет назад привела его в Люсон. В пути Ришелье предавался размышлениям о прожитых здесь годах, которые провел с немалой для себя пользой. Теперь он уважаемый человек, полномочный представитель своей провинции, которому предстоит непосредственно приобщиться к решению важнейших государственных дел.

Ему нет и тридцати. Он полон радужных, но уже не беспочвенных надежд. На нем лиловая сутана с широким белым воротником, подчеркивающим бледность узкого лица, обрамленного черной, спускающейся густыми локонами шевелюрой. Высокий, тяжелый лоб, приподнятые, словно в удивлении, брови, длинный, с горбинкой, тонкий нос, волевой рот — признак затаенных желаний. Удлиненность лица усиливают весело, по-солдатски приподнятые усы и заостренная бородка на испанский манер. Выразительный, всепроникающий взгляд больших серых глаз придает его лицу в одно и то же время суровое и приветливое выражение. Чаще всего в этом взгляде — ясность и спокойствие уверенного в себе человека. Его глаза обладают непостижимой завораживающей силой, особенно действуют они на женщин. Он знает это и иногда не отказывает себе в удовольствии проявить свою власть над ними. В последний приезд в Париж он заметил, что их притягательность не оставила безучастной даже 39-летнюю королеву-регентшу. Кто знает, может быть, именно тогда у него появились первые смутные предчувствия…