Карающий меч адмирала Колчака - [55]
Историк Ю.Н. Ципкин, анализируя атаманщину в Сибири и на Дальнем Востоке, пишет, что последняя предпринимала попытки «образовать японский протекторат в виде сепаратного государства, консервировала политический и территориальный раскол России, способствовала ее дезинтеграции. Эта политика угрожала негативными геополитическими изменениями для нашей страны — закрытию выходов в Тихий океан и затруднению связей с государствами Азиатско-Тихоокеанского региона. Но именно в этом заключалась провальная перспектива атаманщины»>{429}.
В целом же белогвардейское командование считало сибирское казачество надежной социальной опорой власти и даже возложило на него главную надежду при подготовке к проведению Тобольской наступательной операции в августе — сентябре 1919 г. Контрразведка своевременно предупредила командование, что при проведении мобилизации в ряде станиц казаками были проведены секретные круги, на которых серьезно обсуждался вопрос о переходе на сторону красных. Однако эти сведения Ставка всерьез не рассматривала, что стало ее роковой ошибкой: в самый неподходящий момент атаман П.П. Иванов-Ринов отказался исполнять директивы белого командования и участвовать со своим корпусом в наступлении>{430}.
По данным контрразведывательных органов на начало октября 1919 г., воевавшие на фронте казаки настроены были воинственно и желали бороться с красными до победного конца. Остальные казаки не знали, за что борются, поэтому относились к войне индифферентно>{431}. Однако, когда гибель белогвардейской государственности на Востоке России стала очевидным фактом, казачьи формирования всеми силами начали уклоняться от службы>{432}. Подвергнутые разложению казачьи части во время боев в районе Иркутска оказались неспособны оказать сколь-нибудь серьезное сопротивление наступавшим частям Красной армии.
Настроения сельских жителей Сибири, причины и характер восстаний крестьян стали предметом изучения контрразведки и государственной охраны.
По нашему мнению, серьезная ошибка, допущенная белыми еще в начале войны, заключалась в откладывании разрешения ряда насущных социальных вопросов (и прежде всего земельного), которое предусматривалось провести после победы над большевиками. Не вполне удовлетворяла население и политика «непредрешения» государственного строя России, который должно было определить после победы над большевиками Национальное учредительное собрание — но не старое, разогнанное большевиками и не признававшееся белыми по причине его демократизма (под предлогом того, что оно было избрано в «обстановке народной смуты»), а вновь созванное. С одной стороны, уклончивый лозунг непредрешения был единственно реальной в тех условиях попыткой сплотить под своими знаменами сторонников монархии и республики. Но он вызывал и ряд вопросов. Упоминание об Учредительном собрании и «народоправстве» не могло удовлетворить монархически настроенное ядро офицерства. Сам адмирал А.В. Колчак отмечал, что идея Учредительного собрания не действует. В то же время монархические лозунги не пользовались популярностью среди интеллигенции, рабочих и крестьянства.
Для неграмотного, аполитичного крестьянства «буржуазные» лозунги были чужды и непонятны. А чего было хотеть от безграмотных крестьян, если образованные офицеры затруднялись ответить на важнейшие в тот момент времени вопросы: за что они воюют и что несет белая власть простому человеку? Деревенских жителей больше интересовала проблема, чьей будет земля. От сменивших советскую власть антибольшевистских режимов они ждали разрешения аграрного вопроса, разумеется, в свою пользу. Однако белые, отменив большевистский Декрет о земле, так и не смогли предложить закона, удовлетворяющего нужды основной массы населения страны.
В ходе Гражданской войны отчетливо проявилась ментальная черта нашего народа — во всем полагаться на административно-регулирующую роль государства, которое для него «являлось источником порядка, инициатором и двигателем любых перемен, носителем и защитником его благ»>{433}. Но белогвардейские режимы не оправдали надежд и чаяний широких слоев населения. Характеризуя работу омского правительства, управляющий Министерством иностранных дел И.И. Сукин признавал: «При затянувшейся борьбе такая попытка удовлетворить сразу всех становилась мало практичной и вынуждала правительство к бесплодной эквилибристике, в которой оно теряло сочувствие каждой группы в отдельности. Все громче поэтому раздавались голоса о необходимости сделать выбор, оценить по достоинству все политические и хозяйственные слои населения, которые нуждались в правительстве, и повернуть руль в определенном направлении… Теряясь в сомнениях и колебаниях, мы искали курса, который позволил бы омскому правительству хотя бы как-нибудь продержаться»
