Каравеллы выходят в океан - [26]

Многие индейцы подплывали на своих челнах к кораблям, бросившим у берега якоря, но, по словам Колумба, не привозили с собой решительно ничего, если не считать воткнутых в нос и уши зерен чистейшего золота, которое они охотно отдавали морякам.

Колумб приказал принимать гостей с почетом, потому что это, мол, самые лучшие и самые смирные люди на свете.

«Нет у них оружия, и они наги и не изобретательны в военных делах и так трусливы, что тысяча индейцев не отваживается лицом к лицу встретиться с тремя испанцами. И они годны на то, чтобы над ними повелевать и принуждать их работать, сеять и делать все, что будет необходимо».

Посетил корабль и местный касик – юноша двадцати одного года – со своими советниками-старейшинами племени. Адмирал оказал молодому вождю должные почести, усадил за стол и угостил кастильскими кушаньями и напитками, но юноша едва прикасался к угощению, передавая его своим спутникам. Все это он делал с удивительным достоинством, без единого лишнего слова. Индейцы почтительно и без промедления выполняли все его приказания.

На прощанье касик подарил Колумбу две плитки золота и пояс, а он в свою очередь дал гостю кусок сукна, янтарные бусы, красные башмаки и флакон благовонной воды.

Испанцы выменяли у туземцев не слишком много золота, но индейцы знаками показали, что желтого металла много на ближнем острове Тортуге и также на острове Банеке, или Бабеке, до которого отсюда всего лишь два дня пути на восток. По словам индейцев, один из островов сплошь золотой, а на других золота так много, что его собирают, просеивают через сито, а потом плавят и выделывают слитки и разные вещицы.

Золото – этот идол испанцев – манило к себе Колумба, толкало на поиски фантастического острова. Каравеллы шли к нему, а он, если верить указаниям индейцев, не только не приближался, но оказывался все дальше и дальше.

Повсюду на берегах заливов и бухт испанцы наталкивались на большие селения. Толпы индейцев приносили белым пришельцам дары и делали это, по свидетельству Колумба, с таким удовольствием и радостью, что ему это казалось чудом. Невозможно было поверить, что есть на свете люди с таким добрым сердцем, такие щедрые.

22 декабря Колумба посетила депутация от другого касика – Гуаканагари, властвовавшего над большей частью острова, и пригласила адмирала пройти еще к востоку, поближе к резиденции касика, расположенной на самом берегу.

Неблагоприятная погода и сильный встречный ветер задержали адмирала до 24 декабря, и лишь тогда при полном штиле каравеллы медленно двинулись на восток.

25 декабря около 11 часов вечера Колумб пошел отдохнуть, доверив рулевому управление кораблем. Стояло полное безветрие, и уснувшее море казалось глубоким, без отмелей. Рулевой, воспользовавшись отсутствием адмирала, передал штурвал юнге и задремал. Вся команда корабля, захмелев после рождественского ужина, спала крепким сном.

Вскоре «Санта-Марию» стало относить течением в сторону, корабль наткнулся на коралловый риф и сел на мель. Удар не был сильным, никто даже не проснулся. Все же юнга почувствовал, что судно не слушается руля, с криком бросился будить адмирала и команду.

На мели сидел только нос корабля, поэтому адмирал приказал шкиперу Хуану де ла Косу – старому опытному моряку, взять группу матросов, отвезти на шлюпке якорь и забросить его со стороны кормы, подальше от корабля: тогда, намотав канат на брашпиль, может быть удалось бы стащить судно с мели.

Но матросы не выполнили приказа и бросились за помощью на «Нинью», лежавшую в дрейфе в полулиге от флагманского корабля.

Капитан Ниньи Винсенте Яньес Пинсон, узнав о бедствии, отправил матросов назад и поспешил со своей командой на помощь.

Однако волны и отлив уже прочно посадили «Санта-Марию» на мель. Твердый коралловый риф пропорол днище корабля, и трюм наполнился водою. Матросы срубили мачту, чтобы облегчить корабль, но это не помогло. Адмирал приказал покинуть тонущее судно и перебраться на Нинью.

На следующее утро испанцы с помощью островитян еще раз попытались снять судно с мели, но каравелла уже наполнилась водой. Туземцы помогли белым перевезти на берег корабельное имущество, оружие, продовольствие и товары для меновой торговли. Все эти вещи индейцы сложили в хижины и так ревностно охраняли их, что не пропала ни одна мелочь. Касик Гуаканагари сделал все, чтобы облегчить Колумбу эти тяжелые часы, и обещал ему всяческую помощь. «… В целом свете не найдется ни лучших людей, ни лучшей земли, – писал Колумб. – Они любят своих ближних, как самих себя, и нет во всем мире языка более приятного и нежного, и, на устах у них всегда улыбка». Но в то же время адмирал решил, что было бы неплохо показать этим добрым людям силу испанского оружия. Он велел принести лук и стрелы, и один из матросов выстрелил в цель. Лук привел касика в изумление, ибо это оружие было ему незнакомо.

Потом Колумб приказал дать залп из пушек. При звуке выстрелов индейцы в ужасе попадали на землю. Они были поражены силой этого оружия.

Пока адмирал беседовал с касиком, подошло каноэ из дальнего селения. Индейцы привезли золотые плитки для обмена на погремушки. Один индеец дал за погремушку четыре золотых плитки величиной с ладонь каждая. Индейцы обещали привезти еще желтого металла. Гуаканагари, увидев, как обрадовался адмирал, сказал, что он может доставить золота – сколько адмирал пожелает. В горах Сибао – в глубине острова его великое множество! Один индеец этого племени рассказал Колумбу, что Гуака-нагари велел отлить из золота статую адмирала в полный рост и доставить ее сюда через десять дней. Это известие несказанно обрадовало Колумба и утешило его в несчастье.