Караван в никуда - [9]

Аларик уже не мог молчать.

– Ты же не предлагал мне остаться здесь, когда караван уйдет, не так ли? – спросил он.

Пирос не повернулся к нему.

– Как я и сказал, как сам пожелаешь. Здесь спокойная жизнь, когда песчаных бурь нет. Тем не менее, после каждой бури люди все в порядок приводят. Еда хорошая. Пока будем здесь, поедим свежей козлятины, сушеной с собой возьмем, в дорогу. В этих мешках, по большей части, зерно, на хлеб. Этого им хватит больше чем на год. Не самая худшая доля для менестреля, петь для такого принца.

– Я так не думаю, – сказал Аларик.

Пирос едва улыбнулся.

– Он предложит тебе золото. Я уверен в этом.

Аларик покачал головой.

– У меня было золото. Оно воров привлекает. Я предпочитаю путешествовать. Или ты от меня устал, друг мой Пирос, раз хочешь сгрузить, как эти мешки с зерном?

Пирос повернулся к нему.

– Он может предложить тебе порошок, чтобы ты остался. Как владыка пещер, где его добывают, он имеет большой запас.

– Неужели? Тогда я не стану есть его пищу. Он стал богат благодаря порошку?

– Помимо всего прочего, – ответил Пирос. – Здесь делают ковры и украшения, которые очень ценятся по обе стороны пустыни. А еще добывают соль.

Он показал в северную сторону.

– Рудники там, на некотором расстоянии, но никто не скажет тебе в точности, где и на каком. Они собирают ее в мешки от зерна, которое привезли в прошлом году, и хранят специально для нас в хранилище, до которого полдня пути. Команда моих людей заберет ее завтра, а я тем временем отправлюсь в другое место. Если хочешь хорошо потрудиться, отправляйся с ними.

– А ты будешь… в другом месте, – сказал Аларик.

Пирос поглядел на принца, который кивнул, когда к его ногам принесли последний мешок зерна. Кивнул в ответ, но Аларик не понял, адресовано это принцу или ему.

– Может, захочешь отправиться со мной, – сказал каравановожатый. – Обернемся за четыре-пять дней.

– С порошком, – утвердительно сказал Аларик.

Пирос скрестил руки на груди.

– Друзья познаются в пустыне, – сказал он.

Аларик улыбнулся.

– Как и в любом трудном путешествии.

Он вспомнил ледяные пустыни Севера, другие, но тоже пустыни, людей, которых он знал там.

– Ты отважен, менестрель, – сказал Пирос.

Аларик покачал головой.

– Менее, чем ты думаешь, друг мой Пирос. Но я очень любопытен, а это иногда сходит за отвагу.

Пирос поглядел на верблюдов, потом на костры.

– Как я уже говорил, с нами отправится мой сын. За ним нужен присмотр. Ему нравятся твои песни. Может, они удержат его от того, чтобы бежать за городом.

– Почему не оставить его здесь? Твои люди – хорошие часовые.

– У меня порошок, тот, что ему нужен, по крайней мере, столько, чтобы добраться до источника, – сказал Пирос. – Есть лишь один человек, которому я могу его доверить, и он отправляется со мной.

Он жестко поглядел на Аларика.

– Думаю, я получил твое согласие, менестрель. За это путешествие не будет отдельного вознаграждения, но я не думаю, что оно тебе нужно.

– Хорошая песня – достаточная награда для меня.

Пирос снова кивнул.

– Я и Ганио знаем, как найти это место. Ориентироваться в пустыне сложно. Особенно новичку. Уйдешь в сторону – потеряешься навеки.

– Я осторожный путешественник и редко теряюсь, – сказал Аларик. Не стал говорить «никогда», хотя это было бы правильнее. Карта всех мест, где он побывал, остававшаяся у него в голове, всегда помогала ему использовать его особую силу. – А еще я легко иду за остальными.

– Очень хорошо, – сказал Пирос. – Утром, когда группа отправится за солью, на север, мы отправимся на юг.

– В сторону призрачного города.

– Да. Это тоже обрадует моего сына.

Жители деревни радушно приняли их, угостив свежим мясом и овощами, а потом все слушали игру Аларика. Принц не стал предлагать ему золота, но Аларик и не ожидал этого после одного вечера. Утром большая группа людей отправилась на север верхом на верблюдах. Один из местных пошел с ними проводником, хотя, по словам Пироса, его люди и сами бы нашли склад, на привычном месте. Пирос, Ганио и Рудд отправились на юг, вместе с Алариком на Фолеро и еще четырьмя вьючными верблюдами с водой и едой. Вечером они остановились в особенно пустынном месте, таком, какого Аларик не видел до сих пор. Источника воды не было, но они взяли запас с собой и заварили чай. Поели они хлеба, оставшегося с завтрака. Менестрель спел новую песню, про поющие барханы, а два его спутника дружно подпевали. И лишь Рудд молчал, сидя у огня и глядя в темноту на юг, будто что-то там видел.

На следующее утро они двинулись дальше, потом снова разбили лагерь, поели, и Аларик снова пел. На третий день впереди показались холмы, пологой линией уходящие к юго-западу. За полдня они добрались до них и обнаружили у подножия холмов семь хижин, аккуратно выстроенных, но поменьше, чем в деревне, где жил принц. Вода тут тоже была, но Пирос сразу же предупредил, что пить ее нельзя, даже прокипятив. Приглядевшись, Аларик увидел, что у воды неприятный желтоватый оттенок. Даже верблюды ее пить не стали.

Из хижин вышли несколько мужчин, приветствуя их. Худощавые, с проступающими на лицах скулами и челюстями, с запавшими глазами, темными кругами под ними, костлявыми руками и ногами, в болтающимися на них просторных одеяниях, так, будто когда-то эти люди были покрепче сложением. Главный среди них, очень рослый, низко поклонился Пиросу и проводил его в хижину. Другие начали снимать поклажу с верблюдов. Аларик вызвался помочь, снял мехи с водой, наполненные в деревне и связанные толстой веревкой.