Караван в Хиву - [89]

Кайсар-Батыр помолчал, издали понаблюдал за хивинцами, которые усаживались у разведенных костров, готовили ужин. Дым, клубясь, пропадал во тьме ближних пустых строений.

– Говори дальше, – требовал Мурзатай.

– Проследил я за хивинцами и приметил, как отделились в сумерках десять нукеров и отъехали вон за тот мавзолей шейха Шерефа. А там, с конем на поводу, их ждал тот самый одноглазый дервиш-наемник. И не один ждал, с ним верховые, кто с копьем, кто с соилом, человек тринадцать, не меньше. И у каждого тяжелый шокпар[51] зажат под коленом.

Мурзатай крепко сжал локоть Кайсар-Батыра, притянул нукера к себе совсем близко, спросил:

– И что же потом было? Где они теперь?

– Змеи спешно сплелись в один клубок, – со злостью ответил Кайсар-Батыр. – Следом за одноглазым наемником ускакали вдоль старого русла Аму на закат солнца, куда и нам завтра идти. А дервиш скинул драный халат, и под ним оказалась новая персидская кольчуга.

– Вот так хабар ты мне сообщил перед дорогой, Кайсар-Батыр, – протяжно выдохнул могучей грудью Мурзатай, в досаде ковырнул сапогом пыль, залегшую рядом с серым камнем. – Поневоле подумать можно, а не с дурным ли умыслом выпроводил нас Каип, не поручил ли он Елкайдару погубить посольство в песках, а свалит все на туркмен.

– Могли и такое присоветовать Каипу, – согласился Кайсар-Батыр. – А мог и сам Елкайдар замыслить недоброе.

Мурзатай, соглашаясь, кивнул головой.

– Большое счастье для нас, брат мой, что услышал ты шелест ползущей по песку змеи… Постараемся как-нибудь уберечь посольство. Жаль, что нет с нами отважных нукеров-урусов с их огненным оружием. Тогда не опасался бы я Елкайдаровых коршунов… Где будут ждать нас барантники? Скорее всего у колодца, который рядом с озером Барса-Кельмес… Шакал хитер, да и пастухи у стада дремать не будут. – Мурзатай погрозил плетью во тьму, освещенную невысокими кострами хивинского стана, пошел готовиться в дорогу через пески Шамской пустыни.

Едва поднялось большое огненно-красное солнце, караван киргиз-кайсацкого посольства ушел из Урганича. Хивинская стража, не успев проглотить свой завтрак, кинулась седлать коней, однако Елкайдар взял с собой только троих нукеров.

У брода через старое русло Амударьи остановились напоить коней и верблюдов – впереди до Барса-Кельмес колодцев не будет.

Кайсар-Батыр, оглаживая своего коня, негромко сказал Мурзатаю:

– Не будем торопиться покидать воду. Совсем плохо станет, если ханский скатертник увяжется за нами доглядчиком до колодцев у большого озера.

Мурзатай пригоршней черпал воду и плескал на склоненную шею жеребца, смывая пыль с гривы, время от времени выжидательно косился на хивинцев – беспечно смеются нукеры Елкайдара, чуть в стороне поят своих коней.

– Если Елкайдар задержится, чтобы подсмотреть, какую дорогу мы себе выберем, сделаем вид, что становимся лагерем до следующего дня. Снимем походные котлы ужин готовить, – принял решение Мурзатай, помолчал некоторое время, обдумывая что-то, и совсем тихо добавил: – А останется и на ночь – твои нукеры свяжут доглядчиков, силой поведем с собой через пески вплоть до каменной крепости на той стороне пустыни. А там отпустим с миром, вернутся сами, ничего с ними не приключится.

Однако Елкайдар постоял недолго, в нетерпении покрутил коня над обрывом, подъехал и с улыбкой на жестких губах попрощался с Эрали-Салтаном и Мурзатаем, пожелал каравану счастливого пути в свои кочевья:

– Будем ждать вас, почтенные посланцы, в благословенной Хиве с дорогой нам будущей госпожой Матыр-Ханикей. Да будет счастлив ваш путь в этих песках.

– На все воля Аллаха, – отозвался Эрали-Салтан, отвечая легким поклоном на поясной поклон хивинца. Елкайдар с загадочной улыбкой добавил к словам молодого киргиз-кайсака:

– И воля наших пресветлых повелителей. – Отъехал снова на левый берег русла, махнул рукой наемникам следовать за ним и поспешил удалиться на восток.

– Змей ползучий! Да наступит тебе на голову верблюд ногой! – проворчал Кайсар-Батыр. Эрали-Салтан, которому Мурзатай до сего часа не говорил о подозрениях, вызванных поведением Елкайдара, с укоризной бросил старшему нукеру:

– Зачем говоришь так непочтительно о старшем? – увидел, что и Мурзатай смотрит с ненавистью, как клубилась пыль за резвыми скакунами, уносившими всадников в сторону еле различимого отсюда старого Урганича.

Подъехал Малыбай, быстро оценил ситуацию и спросил:

– Неужто еще какую пакость умыслил ханский стервятник? – Оглянулся на пропавших за пылью хивинцев, посмотрел на ровную полупустынную с редкими, разбросанными по ложбинкам кустами саксаула, сплетенными в клубки шарами перекати-поля. Шустрые по первому предвесеннему теплу серо-зеленые ящерицы то и дело скатывались с песчаных бугорков и исчезали в неприметных норках за комьями глины или в подкореньях саксаула.

Мурзатай коротко рассказал Эрали-Салтану и Малыбаю о том, что стало им известно про хивинцев и одноглазого дервиша, потом подозвал к себе караван-баши. Каландар, сутулясь, опустил глаза на сцепленные у пояса пальцы, степенно выслушал старшего в посольстве, подумал, прикидывая предстоящую дорогу по Шамской пустыне, сказал свое мнение: