Караван в Хиву - [71]

– Надо одарить ханских ближних людей, они уговорят Каипа. И начать лучше всего с шигаула.

Яков рукой обвел почти пустые стены их жилища.

– Что отсюда можно взять для подарков? Разве наши пропыленные халаты? В них теперь только слугам за водой ходить.

Малыбай сказал, что товары в долг может отпустить он, а передаст их шигаулу добрый знакомец караванного старшины Якуб-бай. Он знается со многими важными хивинцами.

Оба посланца с охотой приняли это предложение.

– Другого пути не вижу, – сказал Гуляев. – Будем так пытать свое переменчивое счастье.

Проводив Мурзатая и Малыбая до ворот, Яков попросил почаще навещать их, иначе здесь от тоски и неведения можно лишиться рассудка.

Мурзатай сдержанно рассмеялся:

– Похоже, что шигаул именно этого испугался. На коне прискакал в нашу каменную юрту, торопит собираться, говорит: «Урусы саблями ворота рубят и грозят стрелять!»

На следующий же день Якуб-бай и Малыбай от имени российских посланцев преподнесли ханскому шигаулу Сапар-баю пять аршин голландского сукна алой расцветки и просили его о встрече Гуляева и Каип-хана. Обрадованный шигаул тут же поспешил к хану, но пробыл в его покоях недолго и вышел удрученным: Каип-хан выслушал его молча и молча, без единого слова, указал рукой на дверь.

Алое сукно на шесть червонцев золотом не помогло.

Не пали духом доброхоты-ходатаи и наутро с пудовой головкой сахара и с красным кармазинским сукном на кафтан стучались в дверь к любимцу Каип-хана Утяганбеку с той же просьбой. И здесь подарок был с радостью принят, но снова без радости слушали Малыбай и Якуб-бай суровый отказ встретиться с посланцами Нешпоева. Единственно, что узнали, так это причину ханского гнева: не мог он забыть, что оренбургский губернатор не пропустил в Петербург его посла Ширбека, когда решался вопрос, кому быть торжественно поднятым на кошме в Малой Орде – Нурали или отцу Каип-хана – Батыр-Салтану.

После этой неудачи киргиз-кайсацкие посланцы почти всем числом явились к хану и убедительно просили о встрече с Гуляевым, уверяли, что не губернатор Неплюев дал им в посольство русских чиновников, а Нурали-хан выпросил их, чтобы договор, который между ними теперь заключен, был подписан при свидетелях и посредниках.

Последние уверения, казалось, рассеяли тяжелые подозрения хана. Каип-хан еще раз дал обещание встретиться с Гуляевым.

Яков выслушал это известие без всякой радости и надежды на лучшее. Он пригладил длинные смоляные усы, покрутил их на правом пальце, усмехнулся:

– Правда Божья, а суд-то царев! Не всякие добрые слова хана отражают его скрытые мысли. Затевает большую игру хивинский хан, да вот в чем она и как выразится, понять пока не могу. Должно быть, весьма непрочен его трон, если так мечется мыслями и не знает, как с нами поступить. Каковы сведения из улусов Куразбека? Мурзатай неуверенно ответил:

– Пока тихо, но и мне эта тишина не по нраву. Из-за этих волнений и мы не можем выехать на родину за Матыр-Ханикей.

– Будем ждать, – негромко проговорил Гуляев. – Нам не дано прав вмешиваться в их дела, пусть сами разбираются…

Тем неожиданнее был визит шигаула в дом-тюрьму к российским посланцам. Сияя улыбкой, хивинец – будто это лишь его заслуга – сообщил, что назначен час приема и «ференги уруса» ждут во дворце.

Яков переглянулся с Чучаловым, но что мог подсказать товарищ по несчастью? Тем более что ему по-прежнему велено оставаться на месте.

Чтобы не ударить лицом в грязь, Гуляев оделся в лучший праздничный халат, полученный в подарок от императрицы Елизаветы Петровны за сопровождение посольства киргиз-кайсаков в Петербург и доброе при этом исполнение обязанностей толмача.

У Сапар-бая от такой роскошной одежды узкие завистливые глаза растянулись вдвое, и хивинец не сдержался, поцокал языком.

– Матушка императрица дарила, – поспешил сказать Яков, чтобы отбить охоту жадному шигаулу выпрашивать халат себе в подарок.

Вышли за ворота. Над Хивой чуть различимы высокие разреженные облака, воздух заметно потеплел, на крышах совсем перестал появляться иней: подступала ранняя в этих местах весна.

У ворот Якова ожидали старшие киргиз-кайсацкие посланцы Мурзатай и совсем седой, сухонький и высокий Мусульман-Бий, укутанный в несколько теплых халатов и в лисью шубу: старческое тело зябло и требовало надежной защиты от прохладных ветров.

За спиной у Гуляева, будто конвойные около каторжанина, встали хивинские воины с… русскими ружьями. Причем, как отметил пораженный Гуляев, ружья были не времен Петра Великого, доставшиеся хивинцам от войска князя Черкасского, а новые, облегченные, какими пользуются теперь и в российских полках.

«Неужто по нашим образцам себе делают сами?» – подумал Яков и в сомнении покачал головой. На маленькой площади, среди прочих любопытных прохожих, Яков увидел караванного старшину Рукавкина с казаками.

«Малыбай оповестил их», – догадался Гуляев, приветливо помахал россиянам рукой. Ему так же дружно ответили. Рукавкин сделал было шаг в его сторону, но подойти не отважился: кругом настороженные хивинские воины, словом и то перекинуться не дадут.

Высокие массивные полукруглые вверху ворота в ханский дворец протяжно заскрипели, словно заранее не предвещая проходившему ничего хорошего, и раздвинулись, пропустили шигаула и его спутников.