Караван специального назначения - [52]

На перекрестке стоял рослый полицейский в малиновой феске, ярко-красном мундире и стоптанных туфлях, надетых прямо на босу ногу. Он был полон достоинства и сознания важности своей миссии. Бойко жестикулируя, указывал путь автомобилям, переносчикам тяжестей.

— Хаша! Хаша! — кричали погонщики верблюдов.

— Хабардар! Хабардар! — восклицал возница со своей легкой, на двух больших колесах коляски, запряженной тощим иноходцем.

Со звонким топотом кованых сапог проходила через перекресток воинская колонна. Впереди нее торжественно выступал небольшой оркестр из шотландских волынок и оглушительно грохотавшего турецкого барабана.

Недавно попавшему на Восток в погоне за новыми впечатлениями европейцу все это должно было бы показаться крайне занимательным, и он, наверное, мог бы часами, не отрывая глаз, наблюдать за местными обычаями и порядками, восхищаясь их живописностью и колоритом. Вечером, не обращая внимания на неудобства, которые он вынужден терпеть в не слишком комфортабельном номере отеля, путешественник в ярких красках описал бы в своем дневнике увиденное, стараясь не упустить ни единой, даже мелкой детали. Для людей, увлеченных новизной и необычностью окружающего, нет мелочей. Каждая подробность кажется интересной и значительной. Возвратившись домой, такой европеец потом долгие годы гордился бы тем, что прикоснулся к тайнам Востока, уверяя своих друзей и самого себя, что даже лучшие, путеводители не в силах передать магическое очарование азиатских городов.

Но Ивана не интересовала экзотика. Ему хотелось понять, что за жизнь скрывается за серыми фасадами домов. Он пристально вглядывался в чужую жизнь не там, где она была особенно яркой и красочной. Он пытался заглянуть как раз туда, куда не допускались досужие, посторонние люди. В одном переулке он увидел подвалы, в которых находились мастерские, со сводами до того низкими, что работавшим в них ремесленникам приходилось выполнять заказы, стоя на коленях.

Но когда Иван добрел до пестрой суеты восточного базара, он даже слегка растерялся от обилия красок, звуков и запахов. Здесь продавались лекарства, коренья, травы, распространявшие вокруг пряный запах. Выписанные из Парижа вечерние туалеты висели рядом с английскими костюмами. Возле них были разложены индийские платки, галстуки всех видов и расцветок. Граммофон французской фирмы Патэ наигрывал визгливую мелодию, сменившуюся медленным, плавным танго.

Иван остановился около лавки антиквара. Здесь, рядом с чучелом крокодила, были выставлены всевозможные часы, серебряные портсигары, браслеты, кольца. Были здесь и короткие афганские кинжалы, и секиры, и изогнутые турецкие ятаганы.

Среди книжного развала можно было увидеть и толстые фолианты на арабском языке, и какие-то брошюры со столбиками красных иероглифов на обложках; сверкающие золотым тиснением корешки английских и немецких книг. Внимание Ивана привлекла маленькая стопка русских книг в простых картонных переплетах. Иван взял одну из них и начал листать, радуясь, как встрече со старым добрым знакомым. Это было дешевое сытинское издание Гоголя.

На граммофоне опять сменили пластинку. Чучин вздрогнул от неожиданности: над базаром зазвучала русская песня. Шаляпин! Голос мощный и завораживающий, властвующий над людьми. Разом поутихли разговоры. Все, кто стоял поблизости, слушали певца. Иван вслушивался в звуки знакомого голоса, вспоминая, как двенадцатилетним мальчишкой приехал впервые в Петербург. В тот день ему выпало великое счастье слушать Шаляпина в Мариинском театре…

Как из-под земли выросли перед Иваном трое плечистых афганцев в форме солдат королевской гвардии.

— Русский летчик? — спросил один из них по-английски.

Чучин кивнул.

— Приказ эмира. Следуйте за нами, — сказал гвардеец, коверкая английские слова.

— Куда? Что случилось?

— Приказ эмира, — повторил афганец. — Это рядом. Там все объяснят.

— Но… — начал Чучин.

— Никаких «но», — оборвал его собеседник. — Вы в чужой стране и обязаны следовать ее законам и подчиняться властям.

Аргументация была грубоватой, но неоспоримой.

Они прошли не более ста метров, свернули в тихий переулок и остановились перед массивными воротами в глухой серой стене. Иван ничего не понимал, теряясь в догадках. Один из гвардейцев осторожно постучал в дверь, она раскрылась, и в то же мгновение Ивана втолкнули во двор. Оказать сопротивление он не успел — сильный удар в затылок сбил его с ног.

ПОДПОЛКОВНИК ВУЛЛИТ

Подполковник Вуллит был взбешен. Он шагал из одного угла комнаты в другой, на секунду замирал на месте и снова принимался нервно вышагивать. Ахмед Али никогда не видел его в таком состоянии и стоял перед Вуллитом как провинившийся школьник, безуспешно пытаясь оправдаться.

— Напрасно, сэр, — говорил он тихим голосом, — вы вызвали меня из Кабула и сами приехали сюда. Именно сейчас в интересах дела мне следует быть в столице.

— В интересах дела? — взорвался Вуллит. — Да о каком деле вы говорите, если русские преспокойно доставили свои самолеты и не сегодня завтра поднимутся в воздух? Я был вынужден оставить консульство в Кашгаре и тайно пробираться в Афганистан, чтобы самому на месте выяснить обстановку и закончить операцию.