Караван специального назначения - [32]

— Постараюсь сделать все, что в моих силах, — встал министр, давая понять, что аудиенция окончена. — Прошу вас немного подождать, пока я уточню время.

Лорд нажал кнопку звонка. В кабинет вошел чиновник, который проводил Вали-хана в просторную светлую комнату. Генерал сел в мягкое кресло у окна и начал листать английские газеты. Через час ему сообщили, что сэр Монтегю направляется сейчас в Букингемский дворец и будет счастлив, если генерал Вали-хан присоединится к нему.

— Опять сэр Монтегю? Мне бы не хотелось утруждать министра, — ответил Вали-хан, сдерживая ярость, — лорд Керзон обещал проводить меня лично.

— К сожалению, лорда Керзона вызвали по неотложному делу. Боюсь, сегодня он не вернется, — подчеркнуто вежливо сообщил секретарь министра. — Помощники уехали вместе с лордом.

— В таком случае, — не сдержался генерал, — я бы предпочел отправиться к королю в сопровождении швейцара министерства иностранных дел — надеюсь, он не уехал вместе с лордом Керзоном?

Генерал Мухаммед Вали-хан круто повернулся и вышел из комнаты.

На следующий день афганская миссия отбыла на континент.

Часть третья НА ПУТИ В КАБУЛ

Глава первая

Тринадцать дней провел отряд в Мазари-Шарифе. Столько времени понадобилось для того, чтобы привести в порядок грузы и хорошо подготовиться к длительному и трудному пути через Гиндукуш.

И вот наступил день, когда каравану предстояло покинуть город. Во дворе рабата, постоялого двора, Чучин и Гоппе в последний раз осматривали снаряжение, придираясь к каждой мелочи. Погрузка закончилась. Слоны, верблюды, вьючные лошади могли выступать в путь. Иван еще раз внимательно оглядел каждого красноармейца. Неодобрительно покосился на Сергея Кузнецова. Тот показался ему чересчур веселым и беззаботным. Насвистывая игривую мелодию, механик подошел к гнедому жеребцу, вдел левую ногу в стремя и легко вскочил в седло. Жеребец был неспокойный, с норовом и мог бы доставить неприятности не слишком опытному наезднику, но Кузнецов держался совершенно свободно и непринужденно.

«Странно, — подумал Иван, — неделю назад он не знал, с какой стороны подойти к лошади, а теперь вот так сразу превратился в заправского джигита. Нет, что-то тут не так…»

Иван хотел поделиться своими сомнениями с Гоппе, но вспомнил, сколько шуму было в связи с поимкой мнимого рябого, и решил никого не будоражить понапрасну. «Понаблюдаю за ним сам», — решил он.

Караван покинул город ранним утром. Дорога вела на восток. Рядом с ней тянулись узкие канавки с водой. Постепенно растительность начала исчезать. Стебли сожженной солнцем травы жесткой щетиной покрывали землю. А вскоре пошла совершенно бесплодная известковая пустыня.

Иван посмотрел на ехавшего рядом с ним Камала и попросил:

— Расскажи еще что-нибудь о вашей стране.

— Я расскажу тебе историю древних времен, — сказал Камал. — Когда-то в этих краях располагалось сильное и богатое государство — Бактрия. С запада пришел Искандер. Так у нас называют Александра Македонского, — пояснил журналист, — и завоевал страну. Войска Искандера шли по пустыне, а жара была такая, как сегодня. Несколько дней подряд им не попадалось ни капли воды. Наконец один из воинов по имени Зефирус нашел и принес в своем шлеме немного драгоценной влаги. Когда Искандер увидел воду, он спросил у Зефируса: «Если я выпью ее, утолю ли жажду всех моих людей или только свою?» — «Только свою, господин!» — ответил солдат. «Но если все мои люди погибнут, что я буду делать один?» И Искандер приказал вылить воду на глазах у всего войска. Мне кажется, — добавил Камал, — так же поступил бы и Аманулла-хан.

Иван улыбнулся.

— Вот видите, даже Македонский понимал, что он — пустое место без своих солдат, — сказал он. — Судьбы стран вершат не цари, а народ.

— Великие цари, как звезды на небе, — ответил Камал. — Они одинаково светят всем: и богатому, и бедному, и разбойнику, и праведнику. Такие люди, как Искандер, рождаются для того, чтобы повелевать. Кто-то ведь должен возглавить народ.

Спорить Иван не стал. Он вспомнил свои разговоры с одним из инструкторов Комендантского аэродрома, искренне верившим в царя, заботящегося о своем народе. Словами его нельзя было убедить. Только время рассеивает подобные иллюзии.

— Чему ты улыбаешься, Камал? — спросил Чучин.

— Так, вспомнил. Ты ведь знаешь, что в Кабуле уже была одна летная школа.

— Кто же там преподавал? — поинтересовался Иван.

— Некий Александр Городецкий, белоэмигрант из Термеза.

— Городецкий? — удивился Чучин. — Знакомая фамилия.

— Встречались?

— Ну… в моей судьбе он сыграл определенную роль, скажем так. Но он же не летчик.

— Не летчик, и самолет, ему был не нужен, — улыбнувшись еще шире, ответил журналист.

— То есть как не нужен? — не понял Иван. — Как же он учил летать?

— А вот так, — рассмеялся Камал. — Распустил по Кабулу слух, что прожил несколько лет в Тибете, и там буддистские монахи научили его летать без всяких аппаратов.

— И много он набрал учеников?

— Да десятка два уж наверняка. Пообещал им, что Кабул с неба увидят. Не знаю, — после небольшой паузы продолжал Камал, — на что он рассчитывал. Людям долго морочить голову трудно.