Караван специального назначения - [16]

Схватившись за поручень, Иван почувствовал, еще не успев осознать до конца: произошло нечто невероятное. Басмач, раскинув руки и выронив зажигалку, навис над люком в странной позе, будто застыв в неестественном долгом прыжке. И лишь наверху, на палубе, до Ивана дошла суть случившегося: подоспевший в последний момент часовой проткнул бандита штыком.

Иван машинально бросил взгляд за борт. Атака была отбита. Басмачи, поняв, что расчет на внезапность нападения провалился, повернули лодки и, выйдя на течение, изо всех сил гребли прочь.

Иван устало опустился на канатную бухту и закрыл глаза. По палубе громыхали сапоги красноармейцев.

— Ну как, все живы? Раненые есть? — донесся до него чей-то вопрос.

— Капитан куда-то пропал, — ответил голос из темноты.

— Нужно еще раз все проверить, — решительно сказал первый.

Лучи фонаря скользнули по палубе. Иван, превозмогая боль в затылке, присоединился к красноармейцам. Один из них рассказал, что последний раз видел Мухтара на корме — тот дрался врукопашную с двумя взобравшимися на борт басмачами.

Возможно, его ранили или убили, он свалился за борт, и течение унесло тело. А может быть… Иван тут же отогнал от себя дикую мысль, неожиданно пришедшую в голову. Там, в трюме, басмач на удивление хорошо ориентировался в размещении груза и выбирал наиболее быстрый и верный путь уничтожить баржу. Явно его кто-то детально проинструктировал, кто-то, кто был здесь, на барже, своим человеком… Капитан? Нет, невозможно. Мухтар спас Чучину жизнь в Новом Чарджуе, да и здесь бесстрашно дрался с бандитами… Значит… Значит, предатель еще на борту, и в любой момент можно ждать новой диверсии.

«Ваша миссия чрезвычайно трудна и опасна, — всплыли в памяти Чучина слова комиссара Жарова. — Правительство придает особый смысл каравану специального назначения…» Теперь уже Иван не сомневался, что много, слишком много людей знают это.

Дальнейший путь по Амударье проходил без особых осложнений.

В Термез прибыли на рассвете. Чучин почти год воевал в этих краях и был рад снова очутиться в тихом и уютном городке, где он душой отдыхал от опостылевшего среднеазиатского однообразия. В конце прошлого века эта древняя крепость была превращена в русский военный пост, и прибывшие сюда поселенцы многое перестроили на привычный для себя лад. Ему нравились купающиеся в солнечных лучах аккуратные домики, окруженные яблоневыми садами и старательно ухоженными огородами со свеклой и картошкой. И в этот день даже листва на тополях, пожелтевшая, запыленная, обгоревшая на солнце, казалась ему не такой, как в других южных городах.

Прямо с причала Иван поспешил в штаб гарнизона.

«Хотя бы здесь, в Термезе, обойтись без происшествий», — думал он, невольно ускоряя шаг.

Начальник гарнизона приветствовал его как долгожданного гостя. Усадил в кресло, предложил чай. И тут же четко, по-военному, в нескольких словах объяснил положение.

Отряд, который должен сопровождать самолеты в Афганистан, уже полностью сформирован. Вошли в него три летчика: Чучин, Гоппе и Шульц, шесть техников, двенадцать красноармейцев, переводчики Аркадий и Аванес Баратовы, повар и фельдшер. Командовать отрядом поручено Гоппе.

— Пилоты сейчас на летном поле, — продолжил начальник гарнизона. — Шульц свой самолет проверяет. Вчера обнаружились какие-то неполадки в двигателе. Кстати, с ним твой приятель из Ташкента.

— Какой еще приятель? — насторожился Иван.

— Ну, этот узбек-красноармеец. Ахтам. Толковый парень. Он нам всем понравился.

— Не знаю я никакого Ахтама, — наморщил брови Чучин. — А как он выглядит?

— Невысокий такой, здоровяк. Глаза большие, черные, лицо немного рябое.

Ивана словно подбросило пружиной.

— Это же басмач!

Начальник гарнизона оценил ситуацию мгновенно. Через минуту они были уже в машине и мчались по термезским улицам, выжимая предельную скорость из бог весть каким путем попавшего сюда, еще не старого, но уже изрядно потрепанного ездой по азиатскому бездорожью «паккарда». Чучин подумал, что сейчас машина не выдержит и развалится прямо на ходу, но она, громыхая и фыркая, несла их дальше — на окраину города.

Они опоздали буквально на несколько мгновений. Аэроплан конструкции «вуазен» на их глазах оторвался от земли и начал набирать высоту.

— Где рябой? — гаркнул Чучин, на ходу выскакивая из автомобиля.

— Все время здесь был, — рассеянно ответил кто-то из механиков. — Только что отошел.

— Немедленно разыскать, — распорядился начальник гарнизона. — Прочесать окрестности!

Чучин взглянул в синевшее над ним небо. Шульц уверенно выполнял одну фигуру за другой. У Ивана затеплилась надежда — может быть, обойдется? Оглянулся. Рядом стоял Гоппе.

— Отлично машину чувствует, — сказал Иван.

— Еще бы, — хмыкнул ничего не подозревавший Гоппе, — пилот опытный, всю гражданскую прошел… — Тут он осекся и всем телом подался вперед, не отрывая глаз от аэроплана.

В небе происходило что-то непонятное. Самолет бросало из стороны в сторону. Как будто попав в воздушную яму, машина Щульца резко пошла вниз, но затем выровнялась и снова начала набирать высоту.

Чучин едва переводил дыхание, неотрывно следя за маневрами пилота. Гоппе вытирал пот со лба. Кажется, Шульцу все-таки удалось снова подчинить машину своей воле. Самолет сделал над летным полем круг, затем еще один и пошел на посадку. Но вдруг… Этого «вдруг» не могли предугадать ни Гоппе, ни Чучин. Аэроплан вошел в пике и рухнул прямо в воды Амударьи.