Караван счастливых историй - [18]

А я тем временем еще по малышу очень скучала. Выпрашивала внука, мне на ночку дали, забрали сразу. И поняла, что хочу маленького ребенка, вот просто умираю. Все подруги уже родили по третьему. Я Славе говорю: «Давай усыновим малыша. Сможешь полюбить?» Он ответил: «Конечно!» А я в то время ездила как сопровождающая с семьями в Дом ребенка, у нас был проект «Кафе приемных семей» при общественной благотворительной организации, я его возглавляла. Помогала людям, которые ищут детей. Мне нравилось помогать, словно проживать с людьми их историю. Они приходят и говорят: «Вы знаете, мы 10 лет пытаемся родить ребенка, у нас было едва ли не 150 ЭКО, но ничего не получается. Мы люди верующие, хотим усыновить». И вот берешь их за руку, ведешь в ШПР, помогаешь с оформлением документов, даешь телефоны, пароли, адреса. Очень много было таких историй интересных, когда люди находили своих детей. С очередной парой я поехала в Дом ребенка и спросила главврача про Диму, в уверенности, что его давно усыновили. Оказывается, он до сих пор там, но вдруг начал так удивительно развиваться! Перегнал всех сверстников по развитию, стал такой крепыш. В общем, его смотрели несколько семей, и одна подписала согласие. Потом приезжаю со следующими родителями, снова спрашиваю: «Как Димасик?» А Наталья, главврач детского дома, говорит, что он до сих пор здесь. На него согласие подписали, мама приходила несколько раз, но как-то он не пришелся ей по душе. И я, не видя его больше ни разу, говорю, что его усыновлю. А сомневающуюся маму заставлять не надо. Есть такие люди, которые неизвестно, кого ищут – им надо с собой разобраться сначала, а потом уже ребенка усыновлять. В общем, я собираю документы, снова еду в Дом ребенка с очередными родителями, и директор спрашивает: «Хочешь его увидеть?» Я захожу, Димка спит поперек кровати, ноги задрал. Башка большая, но уже видно, что у него все хорошо. Белобрысый, щеки красные, диатез. Схватила бы и увезла! Я говорю: «Это мой ребенок, я ничего не хочу знать про болезни, про инвалидность – ходит он, не ходит». Кстати, у его мамы есть еще ребенок, которого она сама воспитывает. Живет она в хорошей квартире, не пьет. А Дима родился сильно недоношенным, и ей сказали, что будет безнадежный инвалид. Она решила, что не потянет двоих, отказалась.

А потом был суд, и меня потрясла речь социального педагога. Я же до этого вообще не знала, как проходят суды по усыновлению. И вот социальный педагог говорит судье: «Мы давно знаем эту семью. И с того момента, когда мама первый раз увидела Диму, когда она взяла его на руки и сказала: «Он же здоров, смотрите, какой малыш чудесный», – ребенок ожил. До этого он не хотел жить, мы его еле-еле тянули. А тут он начал сам садиться, пошел. Она в него поверила. Это единственная его семья, его настоящие родители, и он их дождался». Я стою на суде, глаза на мокром месте. Мы ему дали свою фамилию, поменяли отчество, имя не стали менять. Я специально сохранила все метрики.

Разговаривала недавно с главным психотерапевтом области, мне казалось, что надо проработать с детьми их травмы, но она сказала: «Не буди спящую собаку. Сама поймешь, когда это будет надо». Так что пока развиваемся своими силами, все с детьми проговариваем, прорабатываем, стараемся, чтобы не складывалось негативного отношения к миру. У старшего, Артема, иногда случается – он говорит: «Я найду свою мать и убью ее». Я объясняю: «Она дала тебе жизнь, это очень важно! Тебе же хорошо со мной, с нашей семьей?» Я вижу, что детям с нами хорошо, надежно и спокойно, а со всем остальным мы справимся.

Занимаясь общественной деятельностью, связанной с семейным устройством детей-сирот, я продолжаю повышать уровень знаний и компетенций в области воспитания приемных детей. Теперь уже на форумы, конференции, семинары и тренинги вместе со мной с удовольствием ездит мой муж. В процессе воспитания приемных мальчиков-подростков гендерный подход очень важен. Папа – глава семьи, пацаны, зачастую не получившие мужского воспитания в детстве, тянутся к нему. Да и поговорить «по-мужски» с ними надо периодически.

Воспитывая приемных подростков в самом сложном возрастном периоде, собираем их, как пазл, из маленьких, разбитых, неуверенных кусочков, из маленьких и больших трагедий, в красивых и сильных (уже можно об этом говорить), со своими заморочками, конечно, как и у всех нас, но таких родных и крепких, что страха, как раньше, за их судьбы, за дорогу в жизни больше нет. Семья наша выросла и окрепла. Вместе с детьми растем и мы – набираемся опыта, вместе решаем задачи, преодолеваем трудности, радуемся успехам и достижениям. Все происходит на наших глазах. И снова встает вопрос: а кому еще мы могли бы помочь вот так – чтобы глаза ребенка из пустых и холодных стали теплыми и светлыми, наполненными жизнью?

Обращаясь к приемным родителям с вопросом «А что мешает вам взять в семью особого ребенка?», я сама сто тысяч раз задавала себе этот вопрос. Теперь могу с уверенностью сказать, что главное – опыт и готовность всей семьи к такому ответственному шагу. Всей семьей принимаем решение помогать особым детям.