Караван идет в Пальмиру - [8]

— Передохни и постарайся вспомнить возможно более точно, как все было. Для меня это очень важно. Такое же бедствие случилось с моим женихом и с братом моего отца, богатым купцом: пираты продали их работорговцу в Капису.

— Какое несчастье! — воскликнула Сфрагис. — Ужасное несчастье! Я все вспомню и все расскажу тебе. Я знаю, что самое главное — чтобы близкие узнали, кому проданы рабы, и смогли бы их выкупить. Мой отец ничего не мог узнать о нас. Может быть, он жив. Может быть, жива моя матушка. Отец богат. Он мог бы нас выкупить, но ведь он не знает, где мы. А вы знаете, где ваши любимые.

Сфрагис долго и подробно рассказывала свою печальную историю. Вспоминала тех людей, которые тогда попали к пиратам, рассказала, как выглядели разбойники.

Обнявшись, девушки плакали. Горе сблизило их.

— Сколько тебе лет, Сфрагис? — спросила Байт. — Ты еще совсем юная. Есть ли тебе пятнадцать? Ты такая худенькая и слабая! Впрочем, тебе было семь лет, когда ты стала рабыней, и десять ты провела у этой злодейки в харчевне. Она нисколько не лучше тех пиратов. А может быть, даже хуже. Это чудовище. Но если тебе уже семнадцать, то я старше тебя всего на два года и мы будем с тобой настоящими подругами. Не называй меня госпожой, называй Байт. Я прикажу устроить тебя рядом со мной, и нам будет очень хорошо. Но самое главное — я возвращаю тебе свободу. Сейчас, сию минуту ты уже свободна и будешь такой же госпожой, как и дочь Хайрана. Мало того. Как только мы прибудем в Капису, я велю связаться с именитыми ювелирами кушанской столицы, и мы узнаем, нет ли человека, который имел дела с твоим отцом. Мы попросим хранителя сокровищ при дворце кушанского царя вспомнить, не давал ли он заказов твоему отцу в Сидоне. Там был ваш дом?

— Там был наш прекрасный дом, — ответила Сфрагис. — А моя мать считалась самой красивой женщиной Сидона, и она любила повторять, что ее далекие предки были вавилонянами. А вавилонские женщины были очень красивы и образованны.

— Бедная моя маленькая Сфрагис! Ты была рождена для счастливой жизни, и как жестоко ты пострадала! Но все страшное позади. Я позабочусь о тебе, и счастье вернется.

— А тебя боги вознаградят, добрая госпожа. Твой жених вернется, и вы отпразднуете веселую свадьбу.

— Жених вернется, — рассмеялась Байт, — свадьбу мы отпразднуем. Но какая я тебе госпожа? И как хорошо, что ты говоришь по-гречески!

Когда Хайран заглянул в шатер Байт, он радостно улыбнулся.

«Бог вознаградил меня за доброе дело, — сказал он сам себе. — Как хорошо, что я купил Сфрагис. Очень хорошо! Теперь Байт не будет так одинока. Отвлечется от своих дурных мыслей».

* * *

Пребывание в буддийском монастыре, увлекательные рассказы паломника-индийца, разговоры с купцами из Бактрии и Каписы — все это внесло такое оживление в жизнь каравана, что, казалось, началось новое путешествие. Люди как-то сблизились, стали интересоваться судьбой друг друга. А Хайран обрел новую надежду на встречу с близкими и был в таком радостном настроении, что каждый вечер собирал у своего костра новых друзей. И хотя долгие годы странствий на караванных путях Востока сделали его общительным, он никогда прежде не испытывал такого удовольствия от хорошей беседы, как сейчас. Может быть, потому, что на этот раз собрались очень хорошие люди, а может быть, остался след от проповедей паломника-индийца. И это заставило по-новому слушать людей.

Хайран очень заботливо обставил путешествие своей дочери, но ой не мог изменить обычая, какой существовал в таком путешествии. Юная Байт не могла присутствовать во время бесед, которые проводились в часы отдыха и которые очень украшали путешествие. Обычно она сидела одиноко в своем шатре и бывала рада, когда отец приходил и рассказывал ей обо всем том новом и удивительном, что он узнал в пути. На этот раз Хайран во всех подробностях рассказал ей о своих беседах с кушанским купцом Кудзулой.

— Удивительные вещи рассказывает кушанский купец! — говорил Хайран дочери. — Оказывается, ему дали имя в честь основателя Кушанского царства Кудзулы Кадфиза.

— Никогда не слышала я об этом Кушанском царстве, отвечала Байт, — а ведь мой ученый грек рассказывал мне о многих странах и народах. Правда, больше всего он любил рассказывать о греках, римлянах и египтянах. А вот кушанские цари, должно быть, ему неведомы.

— Я как раз и хочу рассказать о них, дочка. Как говорит мой кушанский купец, его далекий предок Кудзула Кадфиз был князем кочевого племени из Бактрии. Он владел небольшим княжеством, которое называлось Кушанским. Надо сказать, что кочевники были бедны и владели лишь скотом. Не было у них ни городов, ни храмов, ни дворцов. Но был этот князь отважным воином, и удалось ему подчинить себе четыре соседних княжества. И когда войско его стало многочисленным, он одержал победу над многими соседними странами. Сын его Вима Кадфиз унаследовал от отца могущественное царство. А потомки его уже бесстрашно шли войной на прославленные царства Индии, Согда и Персиды. Они подчинили себе богатые и красивые города. Им стали подвластны индийские княжества, знаменитые красивейшими в мире городами. Кушанские цари объединили земли кочевников, многочисленные города и селения, и страна их стала равной Великой Римской империи. Но при этом никого не угнетали, не выгоняли из городов искусных ремесленников, не убивали жрецов, приносящих жертвы чужим богам. А сами правители Кушанского царства стали покровителями буддийской веры. Они построили красивые города, воздвигли буддийские храмы и монастыри, украсили их золотом, серебром и драгоценными камнями. Купец Кудзула говорит, что и по сей день кушанские цари щедро оплачивают труд искусных ваятелей, художников, чеканщиков и ювелиров. Они всегда покровительствуют купцам, и торговля с ними процветает.