Караваль - [9]

– И я тоже, – согласилась Скарлетт.

– Если не прекратите меня перебивать, не стану дальше рассказывать! – пригрозила бабушка, и сестры тут же поджали губки, превратив их в два розовых сердечка.

Бабушка продолжила:

– Тогда Легендо еще не был чародеем. Но он верил своему отцу, который утверждал, что каждому человеку якобы может быть даровано исполнение одного-единственного неосуществимого желания. Если есть нечто такое, чего ты хочешь больше всех благ в мире, магия поможет тебе это получить. Ну так вот, Легендо отыскал женщину, которая умела колдовать.

– Это была ведьма, да? – прошептала Скарлетт.

Бабушка замолчала и нахмурилась, а глаза девочек стали огромными, точно блюдца: бабушкин рассказ ожил перед ними, как в театре. Их комната превратилась в треугольную клетушку с деревянными стенами. Свечи в люстре, свисавшей с потолка, были перевернуты. От их пламени сверху вниз шел густой беловатый дым. Перед женщиной с огненно-рыжими волосами сидел худощавый юноша, чье лицо затеняли поля черного цилиндра. По этой шляпе Скарлетт тотчас узнала магистра Легендо, хотя черты его лица девочка рассмотреть не смогла.

– Колдунья спросила, чего он хочет больше всего на свете, – снова заговорила бабушка. – Легендо ответил, что желает возглавить величайшую из всех театральных трупп, какие только видел мир, чтобы завоевать свою любовь – Аннелиз. Но женщина возразила: «Это уже не одно желание, а целых два. Ты должен выбрать». Легендо был не только красив, но и горд. Молодой человек рассудил, что, если к нему придет слава, он и без всякого волшебства женится на своей возлюбленной. «Хочу, – сказал он, – чтобы о моих магических представлениях повсюду слагали легенды».

Тут ветер, внезапно ворвавшийся в комнату, задул все свечи, кроме той, что освещала юношу. Его лица Скарлетт по-прежнему не видела, но готова была поклясться: оно изменилось. Тени, лежавшие на нем, как будто стали резче.

– Превращение началось сразу же, – объяснила бабушка. – Истинные желания Легендо, которые были очень сильны, разожгли магический огонь. Колдунья пообещала юноше, что его представления станут настоящим волшебством, какого свет еще не видывал: правда переплетется в них с причудливым вымыслом. «Но всякое желание имеет свою цену, – предупредила она. – Чем дальше, тем больше ты будешь вживаться в роли, которые играешь. Однажды, представляя негодяя, ты действительно им станешь».

– Легендо и впрямь стал негодяем? – спросила Телла.

– А как же Аннелиз? – Скарлетт зевнула.

– Колдунья не солгала, – вздохнула бабушка. – Ему не суждено было получить и славу, и любовь одновременно. Назвавшись Легендо, он перестал быть тем юношей, которого полюбила Аннелиз. Девушка разбила ему сердце, выйдя замуж за другого. Приобретя известность, о которой мечтал, Легендо счел себя жертвой предательства и поклялся впредь никогда больше никого не любить. Одни называют его за это негодяем, а другие говорят, что благодаря своей магической силе магистр Легендо стал подобен Богу.

Девочки уже задремали. Их веки почти сомкнулись, но на губах все еще не погасли полумесяцы улыбок. Телла поежилась, сквозь сон различив слово «негодяй», а личико Скарлетт просияло, когда ее слух уловил слова «магическая сила».

6

Скарлетт проснулась со странным ощущением, будто потеряла что-то важное. Обыкновенно она не спеша потягивалась, прежде чем выбраться из постели и осторожно оглядеться по сторонам. Однако сегодня девушка резко распахнула глаза и сразу же села, а когда попыталась встать, ее качнуло.

– Осторожней, – сказал Хулиан, поддерживая Скарлетт, чтобы она не выпала из лодки – если то, на чем они плыли, уместно назвать лодкой (скорее, это был плот – такой маленький, что они вдвоем едва там умещались).

– Как долго я спала? – спросила Скарлетт и схватилась за бортик.

Мир вокруг нее только теперь приобрел четкие очертания. Хулиан осторожно, чтобы не забрызгать спутницу, опустил в воду два весла. На розовой поверхности моря, которое показалось девушке незнакомым, кое-где кудрявились бирюзовые барашки. Солнце цвета меди ползло вверх. Было утро – очевидно, не первое с того мгновения, когда она, Скарлетт, забылась сном: прежде гладкий подбородок Хулиана успел зарасти темной щетиной, – похоже, моряк не брился по меньшей мере дня два. Скарлетт не забыла, как он по-волчьи ухмыльнулся ей на пустынном ночном берегу. Теперь он походил на разбойника еще больше, чем тогда.

– Мерзавец! – выпалила она, ударив его по щеке, которая тотчас загорелась рубиновым цветом ярости и кары.

– Ай! – вскрикнул Хулиан. – Чем же я такое заслужил?!

Поняв, что натворила, Скарлетт пришла в ужас. Временами ей нелегко бывало обуздать собственный язык, но руки до сих пор она никогда еще не распускала.

– Прости! Я не хотела!

Сказав это, Скарлетт схватилась за борта и стала ждать ответного удара, однако его не последовало. Полосы на щеке Хулиана злобно краснели, но он и пальцем не тронул свою обидчицу.

– Не бойся, я женщин не бью.

Перестав грести, он поглядел Скарлетт в глаза. Если в винном погребе юноша смотрел на нее зазывно, а ночью на берегу – словно дикий зверь, то сейчас она не видела в его взгляде желания обольстить или напугать. Скорее уж, Хулиан был удивлен.