Караул под «ёлочкой» - [60]

— Обязательно дойдет, — заверил Лахов. — Авиапочта сколько дней идет? Трое суток? Ну, вот считай… Во вторник утром мы с Абдулом будем уже на Земле, и я

сразу же передам твою открытку встречающей смене. К пятнице как раз и дойдет!

Лахов и предположить не мог, какой неприятнейший сюрприз ждет их с Моумандом утром во вторник во время посадки космического корабля…

26

3 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, Ленинск.

Военный госпиталь воинской части 11284.

Макарьева привезли в госпиталь еще до полудня. В отделении травматологии Антону аккуратно выбрили волосы вокруг раны на левой части затылка и уложили на кушетку в перевязочной комнате.

Спустя несколько минут в перевязочную торопливо вошел одетый в белый халат плотный седовласый мужчина лет пятидесяти с крупным холеным лицом. Он властным голосом велел Макарьеву перевернуться на живот, внимательно осмотрел все еще сочившуюся кровью ссадину.

— Ну, хирургического вмешательства, к счастью, не потребуется. Полина, окликнул он возившуюся со шприцами медсестру, — будьте добры, сделайте молодому человеку перевязочку. Пожалуй, будет достаточно обыкновенного ватного тампона и пластыря.

Доктор, мурлыча под нос какой-то песенный мотивчик из репертуара Аллы Пугачевой, прошелся по комнате к окну и выглянул наружу. Оперся рукой о подоконник и повернулся к лежавшему на животе Макарьеву:

— А вы, товарищ лейтенант, можете перевернуться на спину. Или на бок — это уж как вам удобнее. Кстати, эта стройная черноволосая дама, сидящая сейчас на лавочке под окном, наверное, ваша подруга?

— Э… Да, — буркнул Макарьев, неловко поворачиваясь на бок. Он догадался, что речь идет об Ульяне.

— Бестия, — со смешком восхищенно произнес доктор и перевел взгляд на медсестру:

— Представляете, Полина, минут десять назад провожу я совещание отделения в своем кабинете. И вдруг распахивается дверь и в дверном проеме появляется… Нет, не девушка! Появляется черноволосая амазонка и прямо с порога голосом, не терпящим никаких возражений, требует, чтобы весь присутствующий на совещании личный состав нашего травматологического отделения немедленно спустился на первый этаж и оказал срочную медицинскую помощь некоему героическому лейтенанту, которого только что доставили в приемный покой! При этом голубые глаза этой девицы, Поля, — хотите — верьте, хотите — нет, — излучают нечто такое, что мои хирурги все как один покорно вскакивают со стульев с явным намерением бежать за этой маячащей в проеме двери барышней, чтобы спасти ее кавалера!

Медсестра Полина весело прыснула, прикрывая ладонью рот, и выглянула в окно, видимо, желая лично убедиться в существовании амазонки.

— Мало того, — продолжал доктор, едва сдерживаясь, чтобы самому не рассмеяться, — я сам, как шестнадцатилетний мальчишка, чуть ли не вприпрыжку выбегаю из-за стола и, перескакивая по лестнице через две ступеньки, бегу сюда к вам!

Он больше не мог сдерживаться и захохотал. Полина тоже засмеялась, смешно морща курносый носик. Макарьев почувствовал, что его лицо заливает краска.

— А вы знаете, молодой человек, — доктор достал из кармана халата носовой платок и промокнул выступившие на глазах слезы, — что сейчас все травматологическое отделение, образно говоря, стоит на ушах? Для вас в срочном порядке готовят специальную реанимационную камеру… Которых, между прочим, у нас в стране всего три… А в операционной приводят в готовность оборудование для трепанации черепа и операции на мозге!

Макарьев лежал на кушетке красный, как рак, и не знал, что ответить.

— Ох, — доктор рукой взялся за грудь. — Давно я так не смеялся… Да, молодой человек, вам можно только позавидовать. Если у вас такая подружка… Ох, бестия! Валькирия!

Он затряс головой и стремительным шагом вышел из перевязочной.

— Это ваш главный врач? — шепотом спросил Антон, повернув лицо к медсестре.

— Заведующий отделением, — поправила Полина. Она отошла от окна, открыла дверцы стеклянного медицинского шкафа и взяла с полки коробку с пластырем и ватой. — Между прочим, светило мировой науки, профессор и лауреат Ленинской премии.

— Елки-палки, — смущенно пробормотал Антон. — Неудобно-то как получилось…

— Ложитесь-ка снова на живот, товарищ лейтенант, — деловито распорядилась медсестра. — Сейчас я вам сделаю перевязку.

После перевязки Макарьева отвели в отдельную палату на втором этаже. Дежурный врач, высокий худой капитан с крупными залысинами на голове, выписал на Антона больничную карту и сообщил:

— Полежишь у нас до вечера, лейтенант. Травма у тебя пустяковая, только кожу немного на затылке содрал и голову ушиб. Вечером — шагом марш домой, отдыхать. А в понедельник с утра — можно уже и на службу. Голова, кстати, сейчас не кружится?

— Нет, побаливает только немного.

— Это ничего, — успокоил доктор. — При ушибах так, обычно, и бывает. Ладно, отдыхай.

Он положил больничную карту на тумбочку около кровати и вышел из палаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Антон какое-то время лежал, уставившись взглядом в молочно-белый потолок. События последних пяти дней и тревоги сегодняшнего утра совершенно измотали его. Макарьев осторожно, чтобы не задеть пластырь на затылке, повернулся на бок, закрыл глаза и почти сразу заснул.