Караул под «ёлочкой» - [59]

— Жаль, — разочарованно вздохнул Лахов. — А у меня этот полет уже третий. Вряд ли еще удастся слетать…

— Не горюй, — отозвался Полинов. Он повис вниз головой над тренажером «бегущая дорожка» и пытался уложить в кейс шаловливо расплывающиеся в невесомости провода медицинской аппаратуры. — Бери

пример с Джанибекина. Орел! Пять раз в космос слетал. И еще рвется!

— Ну, ты нашел с кем сравнить! — скептически ухмыльнулся Лахов. — Володька Джанибекин — спец по коротким экспедициям. А мне бы еще раз на полгодика слетать…

— Размечтался ты, Владимир Афанасьевич, — Монарев неодобрительно покачал головой. — Знаешь, сколько пацанов в отряде сейчас ждут своего первого полета? А «Союзы» пока летают всего два — три раза в год.

— Не печалься, Афанасьич, ты еще обязательно слетаешь, — Тутов дружески похлопал Лахова по плечу. — Вот «Буран» этой осенью начнет летать. Сколько на нем человек может за один раз стартовать? Семь — восемь? Я так думаю, что и нам с тобой в этой птичке место найдется. Вот погоди, начнутся регулярные полеты…

— Дело не в технике, Володя, — тихо возразил Лахов.

— Месяц назад мне исполнилось сорок семь лет. Для космонавта почти предельный возраст.

— Ну, это ты, братец, врешь, — Полинов, наконец, пристроил свой кейс с медоборудованием на креплениях около левого борта и повернулся лицом к собеседникам. — Какой, к черту, предельный возраст? Сколько лет было Слейтону, когда он участвовал в проекте «Союз» — «Аполлон», ты помнишь? Пятьдесят с хвостиком?

— Так это же американцы, — пожал плечами Лахов. — У них и медицинские критерии другие.

— Здоровье — оно и в Африке здоровье, — провозгласил Полинов, смешно кувыркнувшись около стойки с приборами. — Будет здоровье плюс удача — будешь летать. Это я тебе могу гарантировать. От имени всей советской космической медицины.

— Ну, да, — скептически хмыкнул Лахов, — это ты на орбите расслабился, Валерка. А на Земле твоя медицина может так прижать — только пищать будешь!

— Лично я возрастного барьера признавать не собираюсь, — Полинов твердо гнул свою линию. — Я на сколько лет тебя младше? Меньше, чем на год. Так вот, смею тебя заверить, что летать собираюсь еще многие годы. Что и тебе настоятельно рекомендую. А возрастные барьеры, Владимир Афанасьевич, мы с тобой как-нибудь преодолеем. Или обойдем.

— Что-то я проголодался, мужики, — Тутов взглянул на часы. — Э, ребята, до обеда-то осталось всего полчаса. Кто у нас сегодня дежурит по камбузу?

— Я дежурю, — Монарев прямо из-под потолка нырнул к правому борту станции и открыл откидную крышку стола. — По очереди будем обедать, или все вместе поместимся?

— Давайте все вместе, — предложил Тутов. — Кстати, ребята, а где Абдул?

— Батюшки светы, — Полинов хлопнул себя ладонью по лбу. — У нас же эксперимент еще идет! Абдул сейчас в орбитальном отсеке на «Союзе»!

Он оттолкнулся от кожуха фотокамеры и, перебирая руками по фиксаторам на стенах, поплыл в переднюю часть станции.

Абдул Ахад Моуманд действительно расположился на небольшом диванчике в орбитальном отсеке и сосредоточенно листал журнал с полетной документацией.

— Ну, ты тут как? — осведомился Полинов, показавшись в отверстии переходного люка. — Снял показания?

По условиям эксперимента «Лабиринт» они с Абдулом поочередно изучали координацию передвижений в условиях невесомости. Для этого на тело космонавта одевалось штук десять медицинских датчиков, и в пустом орбитальном отсеке корабля он должен был оценивать свое положение в пространстве.

— Показания снял, даже дважды, — радостно сообщил Моуманд. — И результаты записал. А вот с изменениями в методике следующего эксперимента что-то никак не разберусь…

— Давай этим после обеда займемся, — предложил Полинов, закрывая полетный журнал. — Мы с тобой и так сегодня идем с опережением программы.

Они закрыли люк в транспортный корабль и вернулись в базовый блок орбитальной станции.

К их появлению Монарев успел достать из холодильника на левом борту бытовой зоны пять комплектов пищевых концентратов для обеда, заправить пакетики с супом водой и установить их в электроподогреватели на столе.

— Пять минут — и все будет готово, — подмигнул он Полинову. — Медицина может снимать пробу.

— Медицина дает общее добро, — врач повелительно взмахнул рукой. — Мышей на вашей кухне, слава Богу, не водится, мух и тараканов тоже.

Когда пакеты с первым блюдом подогрелись, космонавты расположились вокруг обеденного стола.

— Что у нас по программе после обеда? — осведомился Тутов, вскрывая пакет с супом.

— Работы выше крыши, — Муса отправил в рот квадратный брикетик хлеба. — Мы с тобой, Вов, займемся фотометрией атмосферы.

— У нас с Абдулом продолжение «Лабиринта», — Полинов кивнул в сторону служебной зоны. — Будем по очереди крутиться, как белки в колесе.

— А я, пожалуй, займусь демонтажем ложементов в «Союзе», — позевывая, сообщил Лахов. — Вот время летит! Кажется, что только вчера прилетели, а послезавтра уже обратно, домой!

— Почту только с собой взять не забудьте, — напомнил Тутов. — У моего отца в следующую пятницу, девятого сентября, день рождения. Я поздравительную открыточку написал. Хочу, чтобы как раз к девятому числу и дошла.