Караул под «ёлочкой» - [40]

— Гм… Думаю, он может обратиться в особый отдел дивизии, — Чекмаев принялся загибать пальцы. — К подполковнику Жукову или кому-то из его замов. Может еще попытаться связаться с нашей следственной группой в Ленинске.

— Со следаками я уже договорился, — сообщил Контрразведчик. — Они выслушают нашего лейтенанта и порекомендуют ему переключиться на другие интересы. Каждый, мол, должен заниматься своим делом, товарищ лейтенант. Что касается особого отдела дивизии и службы Жукова… Вот что, Константин, загляни-ка сегодня к ним и от моего имени попроси вот о чем. Если Макарьев к ним обратится, его нужно внимательно выслушать, принять информацию к сведению и в очень корректной форме отшить. Добро?

— Ясно, Вадим Алексеевич.

— И вот еще что. Макарьев очень дружен со старшим лейтенантом Михаилом Зелениным. Друзья — не разлей вода. Поэтому через командование полка нужно срочно убрать Зеленина от Макарьева. Пусть с завтрашнего дня его командируют куда-нибудь подальше. Например, на завод в Подмосковье, получать новое оборудование. Недельки так на две.

Перехватив непонимающий взгляд Чекмаева, Контрразведчик пояснил:

— Пусть Макарьев останется наедине со своими размышлениями, выводами и подозрениями, поварится в собственном соку, позанимается собственным расследованием. Он дилетант, и рано или поздно сделает

что-то такое, что неминуемо привлечет к нему внимание того человека, которого мы с тобой, Костя, пытаемся найти. Нам сейчас главное вынудить агента начать действовать. Только так он может обнаружить себя.

— Вы уверены, что Макарьев способен выступить в качестве приманки для Агента? — усомнился капитан.

— Вряд ли стоит считать его только приманкой, — возразил Контрразведчик. — Макарьев — это полноценный игрок в нашей операции. Для агента он должен стать постоянным раздражающим фактором. Дамокловым мечом, висящим над головой.

— А если агент пойдет на активные действия?

— Другими словами, ты хочешь сказать, что мой план может оказаться опасным для жизни нашего лейтенанта?

— Вадим Алексеевич, я не уверен, что у Макарьева хватит сил и опыта противостоять действующему здесь агенту. И это может оказаться действительно опасно…

— А мы с тобой на что, Костя? — Контрразведчик лукаво прищурил веки. — Твои парни не должны глаз спускать с Макарьева. Бдить денно и нощно. И одновременно очень внимательно следить за всем, что происходит вокруг нашего лейтенанта. Для нас может иметь значение малейшая мелочь.

— Постараемся ничего не упустить, Вадим Алексеевич.

— Да, уж постарайтесь… Так, а что нового у нас по смерти майора Бехтерева?

— Я утром звонил в Москву. Эксперты пока затрудняются точно установить, каким ядом он отравился… Или был отравлен.

— Ты-то сам как считаешь? Он сам на себя руки наложил или это убийство?

— Я подробно изучил личное дело Бехтерева. Разговаривал с его сослуживцами… — капитан полистал свой блокнот. — Глуховцевым, Черновым, Лопатиным… Составил психологический портрет майора Бехтерева…

— Да Бог с ним, с психологическим портретом, — нетерпеливо прервал Чекмаева Контрразведчик. — Ты сам как считаешь: это самоубийство или убийство?

— Я считаю… — капитан немного смутился. — Я считаю, что мы имеем дело с убийством, Вадим Алексеевич.

— Угу, — Контрразведчик нахмурил брови, и какое-то время молча разглядывал сидевшего напротив офицера. — Я, Костя, знаешь ли, не люблю делать поспешных выводов, но в этом случае с тобой полностью согласен… Правда, досье на Бехтерева я не изучал, но за то время, которое я нахожусь здесь, мы с майором несколько раз беседовали. И даже выпивали в одной компании… Можешь поверить моей интуиции, Бехтерев так же похож на самоубийцу, как наш общий знакомый генерал Шумилов на последнего китайского императора.

— В психологическом портрете Бехтерева тоже полностью отсутствует склонность к суициду, — оживился Чекмаев. Ему все-таки очень хотелось похвастаться перед Вадимом Алексеевичем плодами проделанной работы. — Хотя, конечно, чужая душа — потемки…

— Разумеется, мы с тобой можем и ошибаться, — продолжал размышлять вслух Контрразведчик. — Один процент из ста я, конечно, оставляю для версии самоубийства. Но с позиции остальных девяносто девяти процентов, выводы напрашиваются весьма любопытные…

— С какой стороны не подходи, а Бехтерев все-таки так или иначе был связан с группой душманов, — пожал плечами Чекмаев. — Своим звонком Макарьеву он очень точно наводил караул на цель.

— А случайное совпадение ты исключаешь полностью?

— Теоретически, конечно, все возможно. Но практически…

— Н-да, — Контрразведчик задумался. — Ну, а тогда, Константин, вот что получается… Ну-ка, давай вместе пораскинем мозгами.

Он пододвинул к себе чистый лист бумаги, достал из нагрудного кармана рубашки цанговый карандаш и стал рисовать на листе прямоугольники и круги, время от времени соединяя их стрелками:

— Будем считать, что Бехтерев — активный участник событий. Сразу возникает вопрос о мотивах его действий. Поставь себя на место Бехтерева. Предположим, ты — резидент чужой разведки. Или пусть даже простой агент, просто исполнитель…

— Не простой агент, — возразил Чекмаев, — а получивший приказ на крупнейшую диверсию. Заметьте, Вадим Алексеевич, в мирное время. Но даже при таком раскладе Бехтерев никак не тянет на роль вражеского агента. Глупость получается: он звонит Макарьеву, наводит караул точно на диверсионную группу — и сразу кончает жизнь самоубийством. Чепуха!