Караул под «ёлочкой» - [36]

Ильенко не удержался на краю дивана и рухнул на пол, едва не опрокинув ногой столик с водкой и закусками. Лейтенант был совершенно гол.

— Ну, Оль, чего ты брыкаешься? — Виктор пьяно заворочался на полу, пытаясь подняться на ноги. Он с трудом встал на четвереньки, вскинул голову и встретился взглядом с Ульяной. Горло лейтенанта исторгло похожий на икоту звук.

— А, Уля, — Ильенко все-таки удалось принять вертикальное положение. — Ты как всегда вовремя…

— По какому случаю праздник? — холодно поинтересовалась Ульяна. Ей показалось, что она не узнала собственного голоса.

— А повод есть… Есть! — Виктор потянулся к небрежно брошенному на кресло кителю, вытащил из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист бумаги и помахал им перед лицом Ульяны. — Они меня уволили, понимаешь? Все! Теперь — свобода!

— Так, а это кто? — Ульяна кивнула в сторону окаменевшей на диване женщины. — Символ свободы или боевая подруга?

— Это Оля, — Виктор пьяно замотал головой. — Технический спес… Специалист из Москвы.

— Вижу, что специалист, — Ульяна повернулась и через плечо бросила:

— Я буду на кухне. Чтобы через пять минут вашего духу здесь не было, ясно?

Она прошла по коридору и закрыла за собой дверь на кухню. Сбросила шубу на табурет, долила в чайник воды и, чиркнув спичкой, поставила его на газ. Присела на краешек стола и замерла, устремив невидящий взгляд в молочно-белую снежную пелену за окном.

Из комнаты доносились сдавленный шепот и короткое переругивание. Возмущенно звякнули бутылки на задетом кем-то журнальном столике. Потом гулко хлопнула входная дверь. Еще через минуту дверь на кухню приоткрылась и в проеме появилась помятая физиономия Виктора Ильенко.

— Уль, ты не обижайся, — нетвердо ступая по полу босыми ногами, лейтенант шагнул в кухню. Он уже успел натянуть трусы и накинуть китель прямо на голое тело. — Ну, расслабился чуток… Ну, с кем не бывает…

Он обхватил Ульяну за плечи и с силой потянул к себе. Ульяна выставила вперед локти и уперлась ему в грудь.

— Что же ты даму свою не пошел провожать? — она едва не задохнулась от нахлынувшего на нее отвращения к стоявшему рядом мужу. — Попользовался и бросил?

— Ой, ну какая она дама? — Виктор дыхнул густым перегаром. На лице его появилась брезгливая гримаса. — Обыкновенная командировочная шлюха. Таких тут знаешь сколько? Тысяча на две копейки!

— Она, может быть, и шлюха, — Ульяна резко оттолкнула от себя Ильенко, — а ты, Витюша, — просто дрянь! Пошел вон!

Виктор икнул и испуганно отшатнулся от нее. Какое-то время он мутными пьяными глазами смотрел на жену.

— А ты сама стерва, — наконец выдавил он из себя и хрипло рыкнул, смелея:

— Ты думаешь, ты мне нужна?

Ильенко криво ухмыльнулся, свернул пальцы в кукиш и поднес к лицу Ульяны:

— Вот, видела? Я теперь свободный человек, поняла?

Он пьяно качнулся, уперся спиной о косяк двери, и, брызгая слюной, зло зашипел:

— На кой ты мне теперь нужна, женушка дорогая! Туту завтра Витя Ильенко с вашего раздолбанного Байконура! Ясно? Прямо в Москву! Ту-ту!

Он нетвердо шагнул вперед и грохнул кулаком по кухонному столу:

— Я теперь по-новому жить начну! По настоящему жить, слышишь? И ты в моей жизни — пройденный этап, дорогая моя Улечка!

Ильенко гулко загоготал, выпятив нижнюю челюсть.

— Пусть так и будет, — покорно согласилась Ульяна бесцветным голосом и поспешно опустила взгляд, чтобы стоявший почти вплотную муж не заметил предательски навернувшихся на ее глаза слез:

— Значит, и ты тоже — пройденный этап.

— О, согласие это хорошо! — Виктор поднял указательный палец вверх. — Слушай, Уль, пойдем, выпьем, а? Отметим увольнение! И напоследок с тобой парочку раз…

Ульяна отстранилась и бессильно опустилась на табурет. Разом навалились апатия и усталость.

Ильенко громко рыгнул, сполз на пол, прислонившись спиной к стене, и сидя на корточках, фальцетом запел:

— А ночка темная была…

Его язык стал заплетаться, речь сделалась бессвязной. Пьяно клюнув носом, Ильенко вдруг мягко завалился набок, подтянул под себя ноги и захрапел.

Так завершилась семейная жизнь Ульяны Сорониной. На следующий день уволенный из армии лейтенант Ильенко собрал свои вещи и даже не простившись с супругой, поспешно отбыл в Москву на первом же проходящем через Тюра-Там поезде.

Ульяна осталась в квартире одна. Почти неделю она просидела в четырех стенах, тупо и бессмысленно глядя в пространство перед собой. Потом в двери позвонили, и на пороге квартиры появился безукоризненно вежливый прапорщик из жилищноэксплуатационного отделения полигона, который сообщил, что в связи с увольнением лейтенанта Ильенко служебную жилплощадь Ульяне следует освободить в десятидневный срок.

Денег на обратную дорогу домой у Ульяны не было. Да и куда, спрашивается, ей возвращаться? В Острожск, к маме? Приехать и поплакаться в жилетку? Ах, я такая несчастная и разнесчастная, меня муж бросил!

«Нет, — твердо сказала себе Ульяна. — Это не выход».

Она долго сидела, уперев невидящий взгляд в стену комнаты, и думала. Приняла решение, прошла в спальную и легла в кровать. Закрыла глаза, расслабилась и почти сразу же уснула.

Утром Ульяна Соронина проснулась другим человеком.