— Как ты ловко управилась, — восхитилась Маша действиями Симоны.
— Я микробиолог и немного знаю практическую медицину.
— Никогда бы не подумала, — удивилась Маша. — Надо же! Микробиолог. Звучит так внушительно! А ты такая…
— Какая? Легкомысленная?
— Ну не то чтобы, — немного смутилась Маша.
— Да ладно уж… Ты права. Конечно, я легкомысленная. Но ведь ничего такого нет, просто сидели рядом и болтали. И сейчас вот — пришли вместе. — Симона словно оправдывалась. — Это ведь еще ни о чем не говорит, как ты считаешь? — обратилась она к Маше, словно за советом. — Хотя ты уже высказалась.
— Да нет же! — рассмеялась Маша, и чувства ее теперь были абсолютно искренними. Симона и впрямь перестала ей казаться легкомысленной. Гораздо более легкомысленной ей сейчас казалась она сама, разглядывавшая с морского дна «основания айсберга».
Появился Толик. Его ладонь все так же была повернута вверх, но в ней горкой лежало что-то оранжевое. Апельсины! Толик раздал всем по оранжевому шару, и компания на время примолкла, занявшись поеданием сочных фруктов. Толик разделил свой апельсин между Симоной и Парамоном и взялся за игрушку.
— Толик! Дай теперь я! — управившись с апельсином, протянул к нему ручку Парамон.
— Щас, щас… — азартно давил на кнопочки Толик. Парамон смотрел на него с нетерпением, и громила быстро сунул игрушку мальчику. — Окружили, гады! Чего-то у меня полный тормоз получается.
— Сейчас я приду к тебе на помощь! — обнадежил его Парамон.
Радостно схватившись за аппаратик, он быстро разрулил ситуацию и покровительственно положил маленькую ручку на плечище Толика:
— Друзьям надо помогать. Ты зови, если надо… А сейчас посиди в тенечке, пока ладони заживут.
Симона с закрытыми глазами слушала разговор двух мужиков, лицо ее выражало полное довольство и крайнюю безмятежность. Маша и Павел, переглянувшись, снова отправились купаться.
Вернувшись, супруги обнаружили, что Толик, не вняв разумному совету Парамона отдохнуть в тенечке, умудрился заснуть на солнце. Впрочем, как и Симона, несмотря на ее познания в практической медицине. Но она хотя бы накрылась полотенцем. Толик же к моменту, когда коварное светило начало клониться к горизонту, покраснел, как вареный рак.
— Здесь солнышко очень горячее, поэтому надо намазать тебя кремом от загара, пока ты, брат, не сгорел окончательно, — принял решение Парамон. — Мама, где твой крем?
На пару с Симоной они принялись «спасать» осоловевшего Толика, потратив на это тюбик крема и полчаса времени.
Когда подошло время собираться к ужину, вся компания дружно поднялась и двинулась в сторону жилых корпусов. Парамон повис, уцепившись за руки Маши и Павла, Симона с Толиком шли следом.
В ресторане было приятно прохладно. Дневная жара спала. Парамон, забыв про игрушку, с любопытством осматривал причудливо собранные в группы столики разных конструкций. Тут были и высокие, и средние, и совсем низенькие. Сам зал поражал своими размерами и несимметричностью. Малыш уверенно выбрал столик на пятерых.
— Ну ты великий математик! — одобрил Толик его выбор.
— Я голодный карлик, который поест и будет великаном, да, мама?
— Будешь, если хорошо поешь, — автоматически откликнулась Симона привычной формулой.
Компания принялась усаживаться. Пол под столиком располагался в два уровня. Поэтому три кресла имели обычную форму, а два других представляли собой высокие оригинальные конструкции — на них надо было взбираться по особым ступенькам. Парамон с восторгом взобрался на один из них, настояв на соседстве с мамой. Толик сел напротив Симоны, Павлу и Маше достались кресла. Усевшись, все переглянулись и… дружно рассмеялись: никто не спешил к ним с угощением.
— Самообслуживание, господа! — объявила Маша и первая встала, направившись к стойкам с едой. Вездесущий Парамон, обогнав ее, быстро обнаружил горку чистых тарелок. Толик положил глаз на свежую выпечку. Симона начала открывать по очереди судки с чем-то горячим.
Наполнив тарелки и вернувшись на свои места, все принялись поглощать пищу. Видимо, от усердия Павел уронил ложку и, поленившись идти к стойке с посудой за чистой, нырнул под стол. И только там понял, как опрометчиво он поступил. Ножищи Толика и маленькие ножки Парамона не привлекли его внимания, однако на скромно составленных вместе ногах Маши и Симоны он не смог не задержать взгляда. И дело было не в ногах как таковых. Их он видел и так. Дело было в ракурсе. Тонкая ткань легкой одежды облегала нехуденькие женские бедра, смотреть на которые в упор оказалось делом нелегким. А не смотреть было еще труднее. Ложку пришлось нашаривать вслепую.
— Ты там не уснул? — подозрительно осведомилась Маша, наклоняясь под стол. От этого движения ноги ее чуть раздвинулись, и Павел с еще большим усердием заерзал по полу. Из-под стола он вынырнул бордовый.
— Что, друг, трудно тебе пришлось? — невинно полюбопытствовал Парамон.
— Ох, не то слово! — сокрушенно признался Павел и углубился в гастрономический процесс.
Когда содержимое тарелок было основательно подчищено, Толик озабоченно завертел головой.
— Ты что? — спросила Симона.
— Попить бы.
— Да, не помешает, — добавила Маша.
