Карачун - [9]

Колин молча поднял небольшой молоток, на который указал ему Кузнец, и принялся за дело, пытаясь исполнять свою часть работы как можно лучше. Мальчик старался изо всех сил, однако вскоре понял, что прежде он ни в малейшей степени не представлял себе, что такое настоящий труд. Словно играючи стучал по наковальне двумя тяжеленными молотами Кузнец-Великан, а всё, что удавалось Колину, так это бить по раскалённой заготовке маленьким молоточком, крепко сжимая его обеими руками. И требовалось невероятное напряжение всех его детских сил для того, чтобы без опозданий отвечать ударом на удар Кузнеца…

Однажды Колин зазевался, и молот Кузнеца обрушился на верхнюю часть молотка, находящегося в руках у мальчика, вмиг расплющив стальную болванку на наковальне, как тонкий лист! Рукоять же от молоточка, пролетев через всю кузницу, впечаталась в стенку, словно выброшенное из пушки ядро.

— Я же тебя предупреждал, — с укором произнёс Кузнец. — Вот другой молоток, держи. И поворачивайся поскорее, не то мои малыши соскучатся по тебе, да и по мне тоже, задолго до того, как поднимут Гору Тяжких Костей хоть на полфута вверх…

Будто таинственным образом услышав слова Великана, в тот же миг самый большеголовый из семейства карликов вынырнул из дымохода.

— Шестифутовые клинья и трёхъярдовый железный лом, срочно! — потребовал он. — Иначе Тяжкие Кости вот-вот придавят всем своим весом наши бедные косточки…

Кузнец поспешил за горн и вынес оттуда длинный железный брус толщиною около трёх дюймов. Отделив от него кусок в три ярда, он поместил конец в огонь, подул мощно и властно — и извлёк заготовку из печи: уже белую, как бумага, и пышущую жаром. Они с Колином трудились над ломом до тех пор, пока один конец бруска не стал плоским и острым, как лезвие, которое Кузнец, прищурившись, смерил на глаз и точным движением слегка подогнул кверху. Подавая готовый инструмент большеголовому карлику, он сказал:

— Вот лом, возьми, Плевок, и беги с ним поскорее. А клинья будут готовы, как вернёшься.

И, не медля более ни секунды, они принялись за клинья.

Колин трудился за троих. Прежде он и понятия не имел, что умеет так работать. Никакого отдыха, кроме краткой передышки, когда Кузнец отходил к горну за новым раскалённым бруском! И ещё, к собственному изумлению, Колин обнаружил, что чем больше он работал — тем сильнее, казалось, становился. Слабость, изнеможение — всё отступало раз за разом, удар за ударом. И вместо того, чтобы, обессилев, опустить руки, в мгновения роздыха Колин собирался с духом — и силы опять прибывали откуда-то, и ему хотелось снова и снова с полной отдачей заниматься нелёгким кузнечным делом: ковать, формовать… Мальчик с радостью ощущал, что вырос чуть ли не вдвое с тех пор, как взял в руки молот. А карлики всё продолжали вбегать и выбегать, требуя то одно, то другое. Колин подумал: если они и в самом деле используют все эти инструменты по назначению, трудиться беднягам приходится достаточно тяжко. Жаркая суета, волнами поднимавшаяся в кузнице, свидетельствовала об их чертовски напряжённых усилиях, причём где-то совсем неподалёку. И чем дольше мальчик и Великан работали вместе, тем дружелюбнее становился последний. Наконец Кузнец произнёс (всякий раз слова как будто добавляли крепости его и так невероятно могучим ударам):

— Хотел бы я знать, для чего старухе понадобилось вносить улучшения в устройство болота у Истощённого Камня? С чего это вдруг она решила укрепить и утеплить его основание?

— Я и не знал, что она собиралась как-то его улучшать, — честно признался Колин.

— Ну, это же ясно как день. Во‑первых, Гору Тяжких Костей требуется на ярд поднять. Это для того, чтобы направить порывы северо-восточных ветров поверх Горы — так они не затронут болота. Потом, старуха хочет, чтобы под влажным торфяным основанием болота проходил горячий дымоход… Всё просто, как молоток! Ты ведь, я уверен, просил старуху как-то помочь тебе? Уж я‑то её хорошо знаю: вечно она старается для людей, а мои старые кости заставляет скрипеть от натуги…

— Не заметно, чтобы вас это слишком занимало, сэр, — осторожно заметил Колин.

— Ещё чего, — буркнул Кузнец, сопроводив свои слова ударом, который вогнал наковальню в землю чуть ли не наполовину, и потом Великану пришлось немало потрудиться, чтобы снова извлечь её оттуда. — Но мне надо знать, что ещё у старухи на уме.

Тогда Колин рассказал Кузнецу всё, что знал о намерениях старой хозяйки хижины, но эта история, конечно, в основном отражала его собственный взгляд на вещи.

— Понимаю, понимаю, — кивнул тем не менее Кузнец. — Это всё призрачный лунный свет… Придётся нам постараться и во что бы то ни стало сделать всё, что велит старуха. Ну, теперь моя очередь поддержать тебя, ведь ты хорошо работал. Когда покинешь кузницу, иди прямо к болоту у Истощённого Камня. Выбери самое высокое его место; очерти там круг трёх ярдов в поперечнике и вырой по окружности узкую канавку. Я дам тебе лопату… Всё время оставайся внутри круга. На закате первого дня из земли пробьётся виноградная лоза. Ближе к концу второго она покроет землю по всей поверхности круга. А на исходе третьего созреет тёмный виноград. Выжимай виноградины по одной в бутыль — её я тебе тоже дам — до тех пор, пока сосуд не наполнится доверху. Тогда поплотнее закупорь его, и к тому времени, когда Королева фей явится за напитком, это и будет Карачун.