Карабарчик - [21]
— Зачем пожаловал? — спросил сурово Прокопий.
Зотников не спеша погладил окладистую бороду, проговорил вкрадчиво:
— Значит, теперь и показаться нельзя? А ежели, к слову доведись, я сочувствующий советской власти, можешь ты меня гнать?
— Ну хорошо. Говори, зачем пришел?
Евстигней крякнул:
— Желаю свой маральник в общее пользование передать.
— Хорошо. Завтра пошлю комиссию, маральник примем. Еще что?
— Бумаги мне никакой не надо. Только запиши где-нибудь, что Евстигней Зотников желает строить… как его… этот самый… — Евстигней наморщил лоб, — социализм, — медленно произнес он незнакомое слово, слышанное от Ершова.
— Все? — с трудом сдерживая гнев, спросил Прокопий.
— Еще желаю отдать старую собачью доху, что купил на ярмарке в Бийске, и комолую корову. Еще… — видя, как побледнел Прокопий, Зотников умолк и в страхе попятился к дверям.
— Вон отсюда! — Прокопий грохнул кулаком по столу и, схватив шапку Зотникова, швырнул ее вслед хозяину. — Паразит!
Вскочив на лошадь и не оглядываясь, Евстигней помчался во весь карьер к заимке.
Через некоторое время в Мендур-Сокон, в сопровождении Темира и Кирика, приехала русская девушка.
— Наш фельдшер, — объявил Темир Мундусу. — Завтра освободим один из аилов, где она будет жить и принимать больных, а сегодня пусть заночует у нас.
Мундус вынул изо рта трубку и, кивая головой девушке, приветствовал ее по-алтайски:
— Каменный твой очаг пусть будет крепким, пусть будут у тебя кучи пепла и толокна!
Это значило, что он желает приезжей спокойной, счастливой жизни в стойбище.
Наутро, надев белый халат, фельдшерица стала обходить аилы. Переводчиком ей был Кирик. Зашли к снохе слепого Барамая, Куйрук.
Куйрук неохотно поднялась навстречу.
Девушка окинула взглядом бедную обстановку аила и спросила Куйрук о здоровье. Куйрук отодвинулась от гостьи, пробормотав что-то невнятное.
— Что она говорит?
— Она говорит, — запинаясь, начал Кирик, — что русским лекарям не верит.
— А кому же она верит?
Кирик перевел вопрос, но Куйрук, бросив палочку, которой она ковыряла пепел в очаге, отвернулась и не отвечала.
— Скажи, чтобы она вскипятила воду в казане, — сдвинув брови, строго сказала фельдшерица. — Я через полчаса зайду.
Фельдшерица и Кирик вышли из жилья.
В соседнем аиле нудно плакал ребенок и раздавался сердитый женский голос.
У самого входа топтался привязанный теленок. Фельдшерица погладила его по блестящей спине и повернулась к сидящей старухе. Та оказалась словоохотливой. Кивнув головой на люльку, вернее на небольшую деревянную колодку, где лежал ребенок, она рассказала, что внучка Урмат день и ночь не дает ей покоя.
Фельдшерица подошла к люльке, развязала ремешки и приподняла девочку. Дно колодки было мокрое и грязное. Фельдшерица переложила девочку на сухую одежду и сказала старухе, чтобы та выбросила колодку за дверь. Вымыв ребенка, девушка вернулась в аил Темира и попросила дать ей помощницу. Потом вместе с двоюродной сестрой Темира, Танай, опять направилась к Куйрук.
Хозяйка, сидя у кипевшего казана, косо поглядела на вошедших и отрицательно покачала головой:
— Нет, свое счастье смывать не буду.
Лишь после долгих уговоров энергичной Танай удалось вымыть женщину.
Провожая девушек, Куйрук провела рукой по чистому лицу и раскрыла в улыбке беззубый рот.
Прошло несколько дней.
В аил белокурой девушки Сарыкыс — так стали звать фельдшерицу — все чаще и чаще стали заходить жители Мендур-Сокона.
Следом за фельдшерицей в стойбище приехал бойкий паренек. Остановил лошадь недалеко от аила Барамая и, не слезая с тележки, крикнул хозяев. Вышла Куйрук. Не выпуская длинной трубки изо рта, спросила:
— Чего тебе?
— Где живет Темир?
Женщина показала.
Паренек повернул лошадь и сопровождаемый лаем собак подъехал к аилу охотника.
Дверь открыл Мундус. Посмотрел добрыми старческими глазами на приезжего, сказал приветливо:
— Проходи, гостем будешь. Карабарчик, помоги выпрячь лошадь.
Возле таратайки приезжего уже толпились ребята, разглядывая с любопытством странный груз.
Приезжий снял полог, которым были закрыты книги и широкие листы бумаги, и весело позвал ребят.
— Ну, карапузик, неси-ка вот это в аил! — Он передал пачку книг одному из мальчиков.
Тот неумело взял ее в руки; бечевка, которой была связана пачка, соскочила, и книги рассыпались.
Запахнув рваную шубенку, мальчик присел на корточки перед раскрывшейся книгой и с любопытством стал разглядывать рисунки.
Рядом опустились на землю другие ребята.
На рисунке была изображена большая голова с длинными усами и широкой бородой. Из ноздрей и изо рта страшилища дул сильный ветер, пригибая степной ковыль. Перед головой на могучем коне сидел всадник с обнаженным мечом.
— Уй! — Мальчик обвел глазами своих товарищей и поманил Кирика к себе: — Кто нарисован?
— Яжнай.
Глаза ребят заблестели.
— А это? — Мальчик, показал на богатыря с обнаженным мечом.
— Темир.
— Уй! — радостно воскликнули ребята.
— Это сказка знаменитого русского поэта Пушкина, — объяснил приезжий и стал собирать книги. — Вот скоро откроем избу-читальню, я вам буду читать много хороших книг… Тебя как зовут? — обратился паренек к мальчику, который уронил книги.
