Кара небесная - [39]

– Ты хочешь сказать, что сам никогда не интересовался их стоимостью? – удивился Прохоров. – Может быть, у тебя богатство висит на стене, а ты и не знаешь.

– Так это не мое, – коротко ответил он. – Зачем мне все это?

Андрей замолчал, и они прошли в другую комнату, в которой жил он сам. Здесь царил невообразимый беспорядок: вещи, чистые и грязные, валялись на стульях, на полу, и создавалось впечатление, что тут только что закончился обыск.

– Слушай, Андрюха! – вновь задал ему вопрос Прохоров. – А сигнализация у вас в доме есть? Может, как-то охраняются ваши иконы от чужого интереса, ну, например, как в соборе. Там, наверное, все находится под охраной милиции?

– Откуда у нас с отцом деньги, чтобы установить сигнализацию? Да и стоит ли все это делать, привлекать лишнее внимание к дому? Отец эти иконы вообще никому не показывает, может, они ничего и не стоят. Вон в соборе иконы дорогие, известные всему миру, и то не охраняются, как надо. Сигнализация проведена в нашу сторожку, и если кто-то снимет икону, то у нас она начнет звонить. Мы должны, по инструкции, сразу же сообщить в милицию, а потом бежать ловить злоумышленника. А на такую сигнализацию, как показывают в кино, у собора денег нет.

Скинув вещи со стульев, ребята сели за стол. Цаплин достал из сумки бутылку водки.

– Ну что, Андрей, отравимся или наоборот полечимся? – спросил он его. – Все мои друзья не пьют, а один я пить не могу, нужна хорошая компания.

Прохоров заметил, как в глазах Сорокина загорелся огонек, и он мигом метнулся к шкафу, откуда достал два граненых стакана и хлеб. Цаплин, порывшись в сумке, достал две банки консервов «Завтрак туриста» и стал одну открывать кухонным ножом. Нож был слабеньким: лезвие гнулось и никак не хотело протыкать жестяную крышку.

– Андрей! У тебя есть, чем открыть банку? А то с таким ножом мы никогда не попробуем эти консервы.

Сорокин достал из стола другой нож и протянул Цаплину. Тот быстро вскрыл банку и, разлив в стаканы водку, предложил выпить за здоровье хозяина дома. Они выпили и стали закусывать.

– Андрюх! Ты, что это с утра пьешь, на работу, не идешь что ли? – спросил Вадим. – Смотри, вылетишь с нее.

– А ты за меня, Вадим, не переживай, я сегодня отдыхаю. Мы работаем сутки через двое. Вон у меня на стенке календарь, там все рабочие дни в этом месяце отмечены.

– Андрей, а кто такой Михаил, с которым ты дежуришь? – поинтересовался Вадим. – Мы тогда столкнулись с ним. Шумный он какой-то.

– Не обращайте на него внимания. Он всегда такой, особенно когда выпьет. Все из себя милиционера изображает, а сам десять лет отсидел за убийство. Он неплохой вроде мужик.

Цаплин опять разлил по стаканам водку, и они с Сорокиным выпили.

– Ну ладно, Андрей, нам пора, – сказал Прохоров, поднимаясь из-за стола. – Думаю, что ты сам уговоришь остатки водки.

Ребята встали и направились к выходу.

– Мы не прощаемся, Андрей, может, увидимся на днях, – произнес Вадим.

Сорокин сидел за столом и не отрываясь смотрел на недопитую бутылку. Услышав его слова, он, молча, поднял голову, кивнул в знак согласия, налил себе полстакана и залпом выпил. Услышав шум отъезжавшего от дома автомобиля, он выглянул в окно и проводил его взглядом.

«Что-то я не понял, зачем они приезжали? – подумал он. – Сидеть почему-то не стали, пить не стали. Интересно, что им нужно было от меня?»

Он опять плеснул в стакан немного водки и махом выпил. Через минуту-другую он уже не думал ни о чем: ни о ребятах, ни о причине их приезда. Водка ударила в голову, и ему стало вновь так легко и хорошо, как было вчера вечером, когда он, закрывшись в комнате от отца, один выпил всю бутылку.

***

Не успел Абрамов войти в кабинет и раздеться, как его вызвал начальник Управления уголовного розыска.

– Виктор Николаевич! Прошу вас срочно выехать в Набережные Челны. Сегодня рано утром более трехсот человек из числа приверженцев Татарского общественного центра напали на ликероводочный завод в Мензелинске и устроили там погром.

– Рустем Эдуардович! – ответил Абрамов. – У меня проверка из секретариата, проверяют режим секретности, и я не могу сейчас выехать в Челны.

Лицо Хафизова перекосила гримаса, словно он нажал на больной зуб.

– Вам что-то не ясно? – переспросил он. – Я сказал, чтобы вы срочно выехали в Набережные Челны и организовали там работу по выявлению подстрекателей и исполнителей этой акции. В конечном итоге, кто начальник Управления, я или вы? Если вам это непонятно, то пишите рапорт и уходите из Управления. Мне не нужны демагоги, которые не выполняют моих указаний, а начинают их обсуждать. Я вам, Абрамов, не Костин, который носил вас на руках, восторгаясь вашими показателями. Мне нужны люди, которые безмолвно выполняют мои приказы. Время дискуссий прошло. Или вы выезжаете, или пишете рапорт. Мне ваши старые заслуги перед МВД – по барабану.

Виктор, молча, вышел из кабинета начальника Управления и направился в свой. В коридоре неожиданно столкнулся с Андрюшиным.

– Извините, Андрей Владимирович, но я срочно выезжаю в Набережные Челны и не смогу присутствовать при вашей проверке.

– Езжайте, мы подождем. Она нам вообще-то и не нужна, мы ее проводили по просьбе вашего непосредственного руководителя. Вы, Виктор Николаевич, у себя в Управлении ищите врагов, а не среди нас. Это они плетут нити заговора против вас. Я давно слышал, что вы неудобный человек для руководства министерства. Ваш Хафизов чуть ли не с первого дня после своего назначения стал просить меня о проверке. Ему почему-то так хотелось «влепить» вам хоть какой-то выговор, что он даже спокойно говорить об этом не мог.