Кара - [41]

«Тогда, — сказал Торо — и Мандер увидел, что молодой панторанец переваривает сказанное им, ища способ обойти это, — я мог бы использовать это как тактику против противников, которые не были сильны в Силе».

«Если бы ты мог, — сказал Мандер, — тебе, вероятно, вообще не пришлось бы рисовать свой световой меч. „Сила может иметь сильное влияние на слабоумных“.»

«Это была цитата», — отметил Торо.

«Да», — сказал Мандер. «От Мастера моего Учителя. И уловки разума ученика не должны действовать на того, кто их учил. Если вы окажетесь в ситуации, когда кто-то использует на вас Силу таким образом, попробуйте медитацию пустоты. Это очищает ваш разум, а вместе с ним и влияние других».

«Я запомню это, Мастер», — сказал Торо, теперь улыбаясь, уверенный, что он был прощен.

Мандеру удалось улыбнуться в ответ своему ученику, хотя в его голове не было ни пустоты, ни ясности по этому поводу. «Пойдем,» — сказал он. «Позвольте мне рассказать вам об опасностях использования Силы таким образом. Мы можем снова спарринговаться позже».

Но они больше никогда не спаривались, и Мандер знал, что так будет. Даже без попытки использовать Силу, Торо был более чем способен принять полную меру Мандера, и старшие джедаи это знали. Поэтому, когда у Торо Ирана появилась возможность покинуть Праксеум на Явине 4, он воспользовался ею, и его путешествия после этого так и не вернули его. В следующий раз, когда Мандер увидел его, молодой панторанец был мертв, все еще лежал в морге Свокс Суокес, его тело было разрушено эффектом Бури и падением с огромной высоты.

Это его вина? — задумался Мандер. Если бы он не отреагировал в таком гневе, не унизил бы молодого человека, остался бы он? Стал бы он лучше джедаем с большей подготовкой? Или если бы его обучал кто-то другой? Или он позволил юноше пройти в большую вселенную без достаточной подготовки, потому что ему самому не хватало чему-то еще, чтобы его научить?

Или, подумал Мандер, факт, что Торо взял Темпеста, был просто делом самого молодого джедая? Он искал это преимущество? Если Темпест увеличивал сопротивление Силе, то искал ли он что-то, что не позволяло бы другим манипулировать им, как он мог бы манипулировать другими?

Раздался стук, и люк открылся, вырвав Мандера из этих размышлений. Появился лейтенант Локерби с двумя охранниками. «Командир желает увидеть вас при первой возможности», — заявил он. Он и его товарищи не двинулись от входа, показывая, что они будут ждать этого времени, чтобы прибыть.

Мандер вздохнул и поднялся на ноги, потянувшись за своим формальным верхним халатом. «У меня все равно были проблемы с медитацией», — сказал он, следуя за Локерби, когда двое охранников подошли к ним сзади.

Когда они подошли к командно-конференц-палубе, дверь с шипением открылась, и появился другой лейтенант, сопровождавший Рина Ирана, а за ним еще двое охранников. Был короткий момент, когда две группы попытались пройти друг мимо друга в коридоре, не нарушая протокола.

«Похоже, она хочет поговорить со всеми нами», — сказал Рин, проходя мимо Мандера.

«О чем она тебя спрашивала?» — сказал Мандер.

Рин скривился и сказал: «О чем всегда говорят две женщины?» Увидев замешательство на его лице, она ответила на свой вопрос: «Мужчины». А затем смена караула была завершена, и она ушла в свои личные охраняемые апартаменты. Мандера выписали в присутствие лейтенант-коммандера.

Командная конференц-колода была такой же спартанской, насколько ее помнил Мандер. Перед большой настольной консолью стоял только один стул. Мандер отметил, что игра в голографические шахматы была приостановлена ​​в середине игры в сторону. Позади лейтенант-коммандера Анджелы Крин Эндрегаад медленно вращался на обзорном экране, не изменившись с того времени, когда чума держала этот мир в своих руках.

Анджела Крин не выглядела особенно обрадованной Мандером, несмотря на то, что прошло два дня.

«Само собой разумеется, что ваши действия плохо отражаются на моем суждении», — сказал лейтенант.

«Я не думаю, что это было плохим суждением», — спокойно сказал Мандер.

«Когда вы впервые приехали, вы были моими личными гостями. На три дня,» — сказал Крин. «Три дня. По истечении этого времени вы не вышли из системы в соответствии с инструкциями, а сразу же попытались прорвать медицинскую блокаду, приземлившись в изолированном мире».

«Честно говоря,» — спокойно сказал Мандер, — «блокада должна была быть, чтобы люди не уезжали и тем самым распространяли инфекцию. Врывание в чумной дом влечет за собой собственное наказание».

«Затем вы нарушаете закон CSA, — сказала она, игнорируя его комментарий, — вступаете в драку с местными головорезами и, наконец, вступаете в перестрелку с этими головорезами на месте ранее не зарегистрированного места крушения, которое могло быть причиной чума в первую очередь». Анджела Крин покачала головой и спросила: «Что ты можешь сказать за себя?»

«Пожалуйста.»

Прежде чем лейтенант-командир смог прийти в себя, Мандер быстро добавил: «Мы доставили вам лекарственные пряности раньше, чем это могло сделать ваше собственное правительство, что упростило восстановление верховенства закона на Эндрегааде. Мы взяли на себя задачу найти пропавшего хатта, чье восстановление хорошо отразится на вашей дипломатии и уменьшит количество раздражающих голосообщения, которые вы получите от его обеспокоенной семьи. Мы уничтожили банду свупов, терроризировавшую ослабленное болезнями население, и, кроме того, обнаружили, что на планету контрабандой ввозится смертельно опасная пряность под названием „Буря“. Все это вы могли бы сделать самостоятельно — и я могу добавить, что это похвально хорошо, — если бы не тот факт, что вы пытались скрепить все остальное и поддерживать блокаду одним кораблем. Если задним числом делегировать несколько вариантов решения в своем отчете CSA, вас могут даже похвалить за вашу инициативу и способность решать проблемы».