Капризы неба - [37]

В вашем рассказе он предстаёт реальным парнем с прописанным характером, внешностью и даже некоторыми музыкальными пристрастиями. Я не знаю, является ли всё это плодами вашего воображения или, может, вы как-то воспользовались своим даром видеть больше, чем доступно другим. Я думаю, увидеть внешность это одно (для вас не составило бы труда), узнать о характере и привычках уже несколько сложнее, но вот заглянуть в душу... Мы до сих пор гадаем, как вам удалось вычислить его литературный грех. Ведь если рассмотреть Глена как творческую машину, у него практически нет слабых мест: он отлично владеет языком, способен к продуктивной генерации идей, грамотно строит сюжеты, целиком раскрывает персонажей, быстро работает с текстом и способен писать в течение нескольких недель с перерывами лишь на еду и сон. Писатель до мозга костей, но даже он подвержен одному из искушений, изложенному Олди в статье. И это искушение - добронравие. Проблема Глена в том, что его интересует исключительно процесс создания произведения, чистое творчество, нетронутое никакими околотворческими проблемами. Публикации, аннотации, дизайн обложки, редактура для издания - всё это не входит в сферу его интересов. Он не литератор в реалиях двадцать первого столетия, он - художник в своём персональном мире.

Всем известно, что первое мнение о людях мы формируем по одёжке и внешнему виду, так же и с книгами. Из бесконечных рядов книг на книжных полках мы выбираем ту, которая привлекает обложкой, названием, аннотацией. Нельзя недооценивать их важность, иначе ваш нетленный шедевр рискует быть погребённым заживо, а вам останется лишь с пеной у рта доказывать, что этот мультяшный инопланетянин на обложке - совсем не тот грозный захватчик, о вторжении которого вы написали целый роман. Ещё хуже, если редакторы и корректоры препарируют ваш оригинальный текст и сделают из него своего Франкенштейна, в котором вы, лишь напрягшись, сможете разглядеть черты своего произведения. В таких случаях я всегда говорю молодым литераторам, что им лучше продавать идеи, чем писать книги. Всё равно итог будет одинаковым. В случае с Гленом вы прописали ему незавидную участь - он потерялся в собственном рассказе «Санаторий», где за его героя (тоже писателя) всё решали редакторы, корректоры, художники и даже доктора.

«Федерал» замолчал. Его речь пролилась на память Раи холодным душем. Память пробудилась, теперь в её бухте уже можно было найти всплывающие воспоминания о процессе создания «Творческого круиза». Но всплывающим воспоминаниям ещё стоило привыкнуть к свету солнца после долгого пребывания на тёмной глубине, им ещё предстояло обрести привычную лёгкость и трансформироваться из разбухших от воды беспамятства знаний в стройную последовательность воспоминаний. Пока же этому процессу содействовал загадочный субъект в деловом костюме.

- Вы спросите, в чём же незавершённость вашего произведения? Я скажу так: само по себе оно вполне цельно и не требует каких-то дополнительных окончаний, суффиксов и приставок. Когда мы принимали решение о присуждении вам первого места, серьёзных вопросов к качеству работы ни у одного из членов жюри не возникло. Но у одного из них встал вопрос касательно лично вас и вашей персоны. Он предложил нам провести мини-эксперимент. После того, как мы огласили результаты конкурса и пригласили вас в офис для получения наград, в придачу ко всему наше издательство предложило вам заключить с нами контакт на весьма привлекательных для вас условиях. Вообще, это обычная практика - мы всегда заключаем контракты с победителями и даже некоторыми призёрами своих конкурсов. Но в вашем случае мы поступили нестандартно и предложили вам многолетний контракт, на десять лет. И вот тут-то случилось самое интересное! Вы согласились его подписать. Причём, уже дважды! - Острый палец «федерала» опустился на лист, лежащий перед девушкой на столе. - Вы поймёте, что я имею в виду под «самым интересным», если внимательнее пробежитесь по тексту статьи Олди.

Рая среагировала на посыл «федерала» как заправская гончая, схватила распечатки и напряжённым взглядом стала буравить текст. Бесконечность и добронравие - эти два искушения она тут же пропустила и остановилась на третьем - живости характера. «Адвокат: Автор сообщает во всеуслышание: «У меня много друзей. И поэтому моя авторская работа ускоряется. О, счастье! Редактуру я отдаю редактору. Ошибки, опечатки пусть исправляет корректор». Нет, не то, у неё не много друзей и корректорами она не пользовалась, поэтому, скорее всего, дальше читать не имеет смысла. Смысл нашёлся очень скоро, уже в четвёртом искушении. Тёмные пятна заполонили текст перед глазами Раи, едва она прочитала название искушения - обстоятельность (заключение фьючерсных контрактов).

- Совершенно точно. - «Федерал» без труда заметил открытие девушки. - Мы решили, что ваш рассказ о пяти искушениях молодых литераторов неполон, ибо в нём не хватает шестого - искушения, которому подвергся сам автор рассказа. В итоге мы посчитали нужным исправить сложившуюся ситуацию. Согласитесь, священник с бутылкой рома в публичном доме выглядит кощунственно. Точно так же читается произведение о литературных грешниках и их грехах, написанное такой же грешницей. Ведь заключая фьючерсный контракт, автор, по большому счёту, продаёт себя и своё творчество с потрохами. Он должен быть готов, что в один совсем не прекрасный для него момент под его именем начнут выходить книги, не имеющие к нему никакого отношения. Успешное имя - это этикетка. Её можно клеить хоть на китайские сувениры. В бизнесе на такую чепуху, как творческий имидж, никто не обращает внимание.