Капля света - [19]
Он смотрел на нее и чувствовал — не получится. Чувствовал, что будет только так, как хочет она. Как считает нужным — она. Можно даже не пытаться обмануть ее. Нет, теперь или все, или ничего… Иначе она просто исчезнет. Навсегда исчезнет из его жизни…
— Подумай.
—Только скажи мне, что ты…
— Я не исчезну, — улыбнулась она. — Правда, не исчезну. Я и не смогу теперь, наверное, исчезнуть. Слишком сильно я к тебе привязалась. Ты меня приручил…
— Это ты меня приручила, Валерия.
— Значит, теперь мы в ответе друг за друга. А теперь поедем. Мне на самом деле еще столько дел успеть сделать…
Всю оставшуюся часть дороги он только и думал о том, как же могло такое случиться, что он уже месяц встречается с девушкой и не знает ни ее адреса, ни номера телефона. Почему-то ни разу не пришло в голову спросить, записать.
Он высадил ее в центре города, возле рынка, в котором она собиралась что-то купить.
— Не жди меня, — коротко сказала она. — Увидимся завтра вечером в аллее.
— Валерия! — остановил он ее. — Послушай, дай мне номер телефона!
— Но у меня нет телефона, — ответила она, пожав плечами, и добавила с убийственным спокойствием в голосе: — Не бойся, я не исчезну.
Из дневника Валерии
…Я даже представила себе, как его хоронят.
Мне было девять лет, и я тогда еще ни разу в жизни не видела, как хоронят человека. Это были первые похороны в моей жизни. Я была дома одна. Сидела в кресле и хоронила его — своего отца.
Боже, как я плакала в тот вечер. Наверное, больше никогда в своей жизни я так не плакала. Мне ужасно жаль было с ним расставаться. Я сидела в кресле и шептала ему, как сильно я его любила. Каким замечательным отцом он был для меня и для Насти. Я вспоминала, как ходили мы с ним и с мамой в городской парк. Как катались на чертовом колесе. И как я не боялась упасть — просто потому, что рядом был он. Мой папа. Я вспоминала все — сахарную вату, которую мы обычно ели с ним вместе, одновременно откусывая с разных сторон. Мороженое, которое он покупал мне часто втайне от мамы, потому что мама считала, что у меня слабое горло и мне нельзя есть мороженое. Каждую сказку, которую он мне рассказывал перед сном. Он часто рассказывал мне сказки. Я насчитала их тогда с добрый десяток. Каждую пересказала от начала до конца — чтобы он знал, что я не забыла ни одной сказки. И огромного желтого льва с пушистой гривой тоже вспоминала. Того, которого он подарил мне на прошлый день рождения и который теперь сиг Настиным, потому что я уже повзрослела.
И еще о многом вспоминала. Даже о том, чего не было. Например, о том, как поехали мы с ним в Африку охотиться на диких зверей. Когда я была совсем маленькой, он обещал мне, что мы с ним непременно туда поедем. И еще я все время твердила: «Папа, ты был оченьхороший. Ты был замечательный у меня, папа. Я так сильно тебя любила…
Потом пришла мама с Настей. Мама увидела меня, как я сидела в кресле вся в слезах. Онаподошла и спросила:
— Чтослучилось? Что случилось, Лерочка? Почему ты плачешь?
— Разве ты не понимаешь, — сквозь судорожныевсхлипыпроговорила я. — Как же мне не плакать, ведь у меня умер отец!
Мама тогда ужасно побледнела. Она страшно испугалась, потому что не знала, что в тот момент мы говорили с ней на разных языках.
— Что ты говоришь? Как? Когда это случилось. Откуда ты об этом узнала? да говори же, Лера!
— Только что. Я сама его только что похоронила.
Она еще долго не могла понять, о чем я говорю. А когда поняла наконец, даже рассердилась на меня. За то, что я так сильно ее напугала. За то, что обманула. Она на самом деле решили, что я ее обманула.
— Нехорошо обманывать, Лера. И тем более нехорошо говорить такие ужасные вещи. Я ведь подумала, что это правда…
— Но это — правда! — почти прокричала я и выбежала из комнаты, с силой хлопнув дверью. Полетела с потолка штукатурка…
Первое время мне было ужасно тяжело. Потому что, несмотря ни всю эту историю с похоронами, в глубине души я все-таки надеялась, что он вернется. Боялась себе в этом признаться, но все равно надеялась.
Сколько раз такое бывало. Сижу иногда за столом, делаю уроки. Задачка какая-нибудь у меня не получается. Я загадаю себе: если сумею решить эту задачку, отец, к нам вернется. Или среди ночи вдруг просыпалась, отчетливо услышав звонок в дверь. Топала босыми ногами в спальню, будила маму:
— Мама, там кто-то пришел. Кто-то в дверь звонит. Иди, открой скорее! Открой, а то он уйдет!
Мама подходила к двери, смотрела в глазок:
— Тебе приснилось, Лерочка. Там нет никого. Иди спать, дочка.
Я послушно возвращалась в свою комнату, и обида закипала во мне с новой силой. Как будто снова отец меня обманул, снова предал.
— Он умер, — шептала я, глотая слезы. — Умеруже давно, неужели ты не понимаешь?
Проходило несколько дней — и снова я просыпалась среди ночи… Только больше уже не будила маму. Сама подходила к двери и смотрела в глазок: может быть, на этот раз не послышалось. Может, и правда вернулся?
Но он не вернулся. Позже, значительна позже, когда я стала взрослой и по-настоящему тоже, то естькогда все окружающие стали считать, что мне пятнадцать, мама рассказала мне о том, что сама запретила ему приходить к нам. Она сказала, что так будет легче для всех
