Капли дождя - [96]

Дрю

По дороге домой из больницы мы мало о чём говорим. Я не знаю, что ей сказать, но не могу отпустить её руку. За последние восемь часов мои эмоции переходили от одной крайности к другой. Я был так зол на всё. Я злился на маму за то, что она позволила продолжаться этому так долго. Я злился на Бо, потому что он не остановил отца, пока тот причинял ей боль. Я злился на себя за ту жизнь, которой мне пришлось жить. Это просто не справедливо. Я злился на всех и вся.

Затем, когда гнев рассеялся, меня окутало сокрушительное чувство грусти и вины. Больше всего меня мучает и преследует чувство вины. Так было всегда, я живу с этим каждый день. Случившееся сегодня моя вина. Если бы я просто следовал его плану, то ничего бы этого не произошло. Дело в том, что я не готов отказаться от Элли, и из-за этого пострадали они. Если бы я только ушёл от неё несколько месяцев назад, как должен был. Но это всё равно, что отказаться от воздуха. Вам нужен воздух, чтобы дышать, а мне нужна она.

Элли подъезжает к дому и паркует машину.

— В какой дом хочешь пойти?

— Твой. Но сначала мне нужно захватить кое-какую одежду. Пойдёшь со мной? — Я не собираюсь возвращаться в этот дом. У меня столько ужасных воспоминаний, что я просто хочу переехать к Элли. Вероятно, она позволит мне, если я спрошу её об этом.

Когда мы входим в кухонную дверь, я не могу не сжать её руку сильнее. Разрушенная кухня, беспорядок и кровь, возвращают меня назад к началу дня, и я замираю.

В какой-то момент я отключаюсь, и Элли тянет меня и зовёт по имени, стараясь вернуть обратно. Я не понимаю, что меня всего трясёт, пока не смотрю на неё и не вижу, что она держит обе мои руки.

— Давай, Дрю, давай быстро, хорошо? Хочешь, я схожу за одеждой, и мы встретимся снаружи?

— Нет, я не хочу, чтобы ты была в этом доме одна. Но спасибо за предложение. — Я тяну её за собой вверх по лестнице в свою комнату.

— Странное ощущение. Я никогда не была в твоей комнате до этого. — Она смотрит из окна на свой дом, в то время как я наблюдаю за ней.

— Знаю. Но я никогда не хотел, чтобы ты была частью этой жизни. Прости.

— Не надо. Теперь я гораздо лучше понимаю это.

Моя комната выглядит как комната типичного парня. Я поддерживаю её в чистоте, и здесь полно плавательных принадлежностей. Я вижу, как она сканирует взглядом стены. У меня так много наград и рамок с грамотами, что ей понадобится несколько часов, чтобы прочитать их все. В углу у меня стоит доска для сёрфинга. Она пробегает по ней пальцами. На столе стоит большая керамическая банка, такая же, как у неё, наполненная ракушками и осколками морского стекла. Она берёт её и улыбается. Она знает, что это с нашего первого свидания, и посылает мне взгляд, который говорит, что эта баночка определённо отправится с нами.

— Тренер Блэк упомянул судье Томасу, что каким-то образом отец узнал о содержимом письма. Оно было в моём школьном шкафчике, поэтому, чтобы попытаться выудить правдивую историю о том, как дорогой папаша узнал эту информацию, он добавил ещё одно обвинение в его список преступлений. Федеральный закон гласит, что любая почта, которая была вскрыта, украдена или уничтожена, расценивается как препятствие правосудию и подлежит наказанию. Он сразу же начал давать заднюю и запел, как птица, бросая под расстрел Кэссиди. Видимо, она подслушала нас в коридоре. Она, должно быть, стояла позади меня, и после того, как мы ушли, взломала мой шкафчик и забрала все письма для моего отца.

На лице Элли написаны недоверие и шок. Но тут же их сменяет гнев, делая её лицо красным, и она сжимает челюсть.

— Не понимаю, почему она пошла на такие крайности. Она должна была понимать, что ты узнаешь, как он получил письма. Не могу поверить, что она вломилась в твой шкафчик! Должно быть, она ответственна и за то, что произошло в Пещере. Не понимаю, почему она сделала это, но это действительно может быть только она.

— Я знаю. Тренер Блэк сказал, что к понедельнику мы будем знать больше.

Элли садится на мою кровать, а я хватаю сумку, чтобы упаковать некоторые свои вещи. Знаю, что маме понадобится помощь, когда она вернётся домой, но сейчас я хочу быть только с Элли.

Когда мы возвращаемся к ней домой, я сразу же бросаю сумку у её комода и иду в ванную. Снимаю всю одежду и захожу в душ. Мне нужно смыть с себя видения, воспоминания, эмоции, кровь, пот и грязь. Мне нужно, чтобы вся эта ужасная ночь исчезла. Я больше не хочу носить её следы на себе. Опираюсь обеими руками о стену и наклоняюсь вперёд, позволяя горячей воде смыть с меня всё это.

В какой-то момент я поднимаю глаза и вижу Элли, сидящую на туалетном столике и наблюдающую за мной. Любовь и беспокойство отражаются на её прекрасном лице, но она оставляет меня в покое и даёт некоторое пространство. Это то, что мне сейчас нужно.

Каждый раз, закрывая глаза, я вижу Бо и маму, лежащую на полу и истекающую кровью. Я не знаю, как стереть этот образ, и мой пульс снова начинает ускоряться. Я чувствую приступ паники, и это уже третий приступ за четыре дня. Я не могу их контролировать, и они заставляют меня чувствовать себя слабым.

Вода отключается, и Элли берёт меня за руку, выводя из душа. Я слежу за каждым её движением. Она проводит полотенцем по моей голове, груди и спине, оборачивает его вокруг моей талии, закрывает крышку унитаза, усаживает меня на него и садится на колени. Я кладу голову ей на плечо. Она держит меня до тех пор, пока дрожь не прекращается, дыхание не приходит в норму, и я становлюсь достаточно спокойным, чтобы встать.