Капканы на баранов - [92]

Эрику Хансену принадлежала пятидверная «Вольво» хэтчбэк темно-синего цвета. Возможно, это было единственное, в чем совпадали наши с ним вкусы. Машина стояла припаркованная чуть выше по улице. Я прыгнул за руль, быстро настроил под себя сиденье и руль, завел двигатель и тронулся с места.

Без какой-либо конкретной цели объехал весь Сёдермальм, а потом съездил в кино и посмотрел какую-то абсолютно идиотскую голливудскую комедию, которые принято считать фаст-фудом для зрителей, не отличающихся особым кинематографическим вкусом.

Чтобы убить еще немного времени, по пути домой я заглянул в торговый центр и прошелся по магазинам, где не удержался и купил довольно дорогой по меркам наших с Эриком Хансеном зарплат замшевый пиджак. В достойном одиночестве пообедал в кафе, но прежде, чем возвращаться к машине, прогулялся пешком вокруг пары кварталов, чтобы растрясти съеденное. Затем заехал на заправку и вернулся домой уже в шестом часу вечера.

Остаток дня я провел в четырех стенах, по-прежнему предаваясь унынию, навеянному обстановкой и созерцанием так и лежавшей на журнальном столике бейсболки с открытым кармашком над козырьком. Мысли, как и вчера, были заняты воспоминаниями о днях, проведенных на острове посреди Индийского океана, и об Элис, а также тяжкими думами о том, что буду делать, если кто-то все-таки решит ко мне наведаться и забрать карту памяти с секретной информацией.

Спать я лег рано, потому что не знал, чем можно себя занять. Но перед сном еще раз заглянул в ящик на кухне. Не знаю, зачем. Просто так. И вдруг подумал, а не свихнулся ли я, как Горлум из «Властелина колец», которому уже ничего в жизни не надо было, кроме его «прелести» – маленького золотого колечка. Вот и эта микроскопическая карта стала для меня чем-то подобным. Мое сокровище. Насколько долго я собирался хранить ее после того, как все закончится, я не знал. Как не знал, почему оставил ее у себя, а не отдал Юрию Валентиновичу, как следовало сделать. Ответ на этот вопрос пришел из глубин подсознания, когда я уже был в постели и постепенно проваливался в сон. Эта вещь – единственное, что у меня осталось на память об Элис. Тонкая связующая нить, благодаря которой, еще совсем недавнее прошлое, с каждой секундой неумолимо стремящееся стать далеким, по-прежнему было со мной.

И снова утро.

Душ. Кофе. Традиционная проверка тайника. Завтрак.

За окном на этот раз моросил дождь.

От скуки я даже взялся за какую-то книжонку, но меня хватило минут на сорок. Потом я вернул ее на полку и включил телевизор. По одному из кабельных каналов показывали какой-то старый боевик, причем фильм только начался, так что я посмотрел его целиком, со скептической ухмылкой наблюдая за тем, как главный герой – мастер восточных единоборств – налево и направо крошит полчища своих врагов.

Потом, когда фильм закончился, я снова подошел к окну. Дождь прекратился, небо прояснилось, и это позволило скрасить еще один день небольшой вылазкой в город. Я натянул джинсы, рубашку, купленный вчера пиджак и обул свои любимые легкие замшевые полуботинки, оценил себя в зеркале, задумался на мгновение, еще раз сходил на кухню и только потом вышел. Ключи от машины оставил в вазочке в прихожей. Я решил, что сегодня можно будет пропустить стаканчик-другой пива или чего покрепче.

Конечно, Юрий Валентинович настоятельно рекомендовал мне не пользоваться общественным транспортом, если я соберусь куда-то далеко, но еще утром я проснулся с непреодолимым желанием сделать что-нибудь назло кому-то.

С этой мыслью я направился прямиком к метро. На подземной платформе и в вагоне поезда лез в самую гущу народа. А вышел на станции Гамла-Стан. По извилистым брусчатым улочкам среди домов, первые этажи которых сплошь были напичканы барами, ресторанами, крохотными закусочными и магазинчиками я побрел вглубь района, теснившегося на острове Стадхольмен, соединенном с другими районами Стокгольма множеством мостов. Долго гулял по узким городским улицам, просто дыша воздухом, а потом не спеша обошел величественно монументальный и строгий в своей симметрии прямоугольный комплекс Королевского дворца.

И только когда после почти двухчасовой прогулки почувствовал, как начинают гудеть ноги, я повернул обратно и снова побрел через весь остров к той же станции метро, на которой вышел. Вот только погода вдруг резко испортилась, и стал накрапывать дождь. Сначала он просто моросил, оставляя на плечах замшевого пиджака мелкие бисеринки капель, потом припустил сильнее и вскоре вообще полил, как из ведра.

Понимая, что если не спрячусь, то промокну до нитки, я приютился в неглубокой арке парадного входа одного из домов, в которую передо мной юркнула молодая парочка – одетый в мешковатое тряпье татуированный парнишка с неряшливой растительностью на лице, покрытом металлическими бусинами и колечками пирсинга, и довольно милая девушка в облегающем шерстяном платьице, но со смело выстриженными висками и тоннелями в ушах.

Места вполне хватало для всех троих, так что при желании поместился бы кто-нибудь еще, но они начали целоваться, а мне вдруг стало как-то не по себе. Неловко – одним словом. И даже несмотря на то, что им было глубоко плевать на мое присутствие, я снова выбежал под дождь, чтобы не мешать. А скорее всего, я надеялся, что внезапно нахлынувшие воспоминания об Элис с ее осторожными и даже робкими поцелуями в темноте наших с ней нескольких тропических ночей испугаются дождя и останутся там – под аркой, вместе с этой парочкой. Но я ошибся. Они не отставали ни на шаг и мокли вместе со мной.