Капканы на баранов - [91]

После этого Юрий Валентинович пожал мне на прощание руку и ушел, так не притронувшись к приготовленному в столь нелюбимой им кофе-машине напитку. Мне он сказал не провожать его, поэтому, когда в прихожей за ним захлопнулась входная дверь, я шумно выдохнул и, расслабившись, откинулся на спинку кресла.

Сидел и думал, правильно ли я поступил? И зачем вообще я это сделал? Почему не отдал ему карту памяти? Зачем солгал? Однозначного ответа на эти вопросы я найти не мог.

Успокаивала только одна мысль, что отцу действительно ничего не грозит. Значит, я свою миссию выполнил. В принципе, теперь можно было уничтожить проклятую карточку и навсегда забыть о ней. И только мысль о том, что коллегам моей ненаглядной Элис Бергман могла быть известна правда, и они действительно могли сюда явиться за этим куском пластмассы, щекотала мне нервы.

Встав с кресла, я вышел в прихожую, проверил, надежно ли заперта входная дверь, и зашел в кухню. Плотно задвинул шторы, снова выдвинул тот самый ящик, вынул из него форму со столовыми приборами и долго стоял, глядя на крохотный прямоугольный предмет, ставший причиной моих душевных терзаний.

28

Я даже представить себе не мог, чего можно ожидать от последних четырех дней, которые мне предстояло провести, по-прежнему оставаясь Эриком Хансеном. Чем себя занимать? Ведь даже при моей относительной замкнутости, нелюбви к чересчур шумным компаниям, тусовкам и активному отдыху, я все равно мог сходить на вечеринку с коллегами, встретиться и посидеть где-нибудь в баре и поговорить с кем-то из своих немногочисленных друзей, погулять в парке, сходить в кино, покататься на велосипеде или, просто взяв на прокат машину, уехать на выходные на природу, в какой-нибудь кемпинг.

Интересы же Эрика Хансена сводились к его работе, чтению литературы, которую я считал безвкусной, нечастому посещению стрелкового тира и таким же редким походам в горы. При этом собственного огнестрельного оружия он не имел, чтобы лишний раз не светиться в государственных базах данных и картотеках, а также не был записан ни в один из туристических клубов. И ладно еще на острове, где меня никто не знал, можно было просто жить, называясь другим именем, но в условиях большого города, я, хоть убей, не знал, как мне вписать себя в рамки интересов этого человека. Читать примитивную беллетристику я желания не имел, посещать тир мне не рекомендовалось, так как там меня могли узнать, точнее, не узнать в лицо, а отправиться куда-нибудь в горы с палаткой, спальным мешком и кучей других походных принадлежностей – было бы слишком для меня. Тем более что согласно последним указаниям Юрия Валентиновича мне нельзя было надолго покидать квартиру и уж тем более город.

Так потянулись последние дни отпуска Эрика Хансена.

В день своего возвращения я больше не выходил на улицу. Дома не было еды, но даже голод не заставил бы меня покинуть эту ненавистную квартирку. Усталость и страх держали меня в этих стенах. Я, наконец, разобрал вещи, поставил стирку, погрыз найденных в одном из кухонных шкафчиков хрустящих хлебцев, принял душ, потом бессмысленно поглазел в телик, переключая один за другим каналы, и лег спать. Но все равно долго не мог уснуть. Всматривался в темноту и вслушивался в каждый шорох или звук шагов на лестничной клетке. Ждал, когда же какой-нибудь незваный гость начнет ковыряться в дверном замке. Даже не поленился встать и включить свет в прихожей.

Снова лег и лежал. Лежал и думал, вспоминал остров и особенно Элис. Пытался восстановить в памяти ее лицо, улыбку, голос, но то, что старик Фрейд называл «бессознательным», упорно гнало прочь зрительный образ, заменяя его абсолютно другими ощущениями. Я закрывал глаза и мне мерещился тонкий аромат ее духов, свежий и невесомый. И, казалось, я кожей, которая словно хранила в каждой своей клеточке память о прикосновениях, чувствовал тепло и даже жар ее тела, когда она прижималась ко мне, будто замерзла. Обманщица – ну и пусть. Я многое отдал бы за повторение одного из тех мгновений.

А потом наступило утро. Яркое, солнечное и теплое.

Я встал, принял душ, выпил кофе, снова заглянул в ящик со столовыми приборами, чтобы убедиться, что спрятанная там вчера карта памяти по-прежнему на месте, оделся и сходил в ближайший магазин, чтобы закупить продуктов на ближайшие дни.

На улице я старался вести себя непринужденно, но все равно не мог избавиться от ощущения, что нахожусь под незримым наблюдением. К тому же мне пришла в голову очень испугавшая меня мысль. Эрика Хансена проверяли и немцы и британцы, значит, явиться по ставшему на время моим адресу в равной степени могли, далеко не одни представители «Торговцев», но и обеих разведок, потерявших на острове своих людей. Наверное, поэтому, возвращаясь обратно домой с пакетами, я практически бежал, словно ужаленный в одно место, и первым делом снова проверил сохранность своего клада.

Разгрузил пакеты в холодильник и на скорую руку приготовил завтрак – пару сосисок и омлет с зеленью и сыром. Выпил еще кофе. Включил радио, чтобы не сидеть в гнетущей тишине, бессмысленно потоптался перед окном в гостиной, разглядывая улицу, посмотрел по телевизору новости, а потом выключил все, сгреб из вазочки в прихожей ключи от машины и снова покинул дом.