Капкан - [62]

— Вы слишком много на себя взвалили, девочка. Оставьте часть, прихватим потом.

— Нет, — задыхаясь, но твердо проговорила она. — Я буду работать наравне с вами.

Ему было жаль глядеть, как бьется в паутине этот золотисто-белый мотылек, но он слишком отупел от усталости, чтобы пытаться что-то предпринять. Единственным его активным чувством был страх, как бы кто-нибудь, поднявшись на Лосиную гору по пути из фактории Мэнтрап, не заметил их и не послал им вдогонку разгневанного Джо.

До тонких этических проблем (совершил ли он благородный поступок, выручив Элверну, или подлость, предав Джо, или и то и другое) ему сейчас не было дела.

Только бы завершить этот переход; только бы вырваться наконец на простор стремительных рек, широких и безлюдных озер…

Он перенял у Лоренса манеру трусить рысцой, возвращаясь налегке за новой поклажей, и слышал, как вслед за ним старательно топочут по сухим сосновым иглам ноги Элверны. Он не оглядывался на нее, но ощущал ее дружеское присутствие.

Они трудились до вечера. Уже в темноте вскипятили чайник и набросились на бэннок с копченой грудинкой, жадно хватая еду негнущимися пальцами. Лоренс отсел в сторонку, и Ральф блаженствовал вдвоем с Элверной у невысокого костра, глядя, как пламенеют уголья в ложбинке на искрящемся кварцевом песке. Он никогда бы не поверил, что она способна хранить такое гениальное, нерушимое, такое милое молчание. И в этом молчании оба незаметно для себя погрузились в сон.

Ральф проснулся, не понимая, отчего. Сон пуховым одеялом окутывал ему голову, и Ральф не сразу стряхнул его с себя. При свете подернутых пеплом углей, в жидкой полумгле северной ночи Элверна тихо спала, свернувшись калачиком, а Лоренс, закутанный в одеяло, храпел под сеткой от мошки. Мошка. Сквозь дрему до Ральфа дошло, что разбудил его не кто иной, как самый что ни на есть прозаический комар. Потом он заметил, что Элверна смотрит на него. Она лежала в Прежней позе, по-детски свернувшись в клубочек, но ему показалось, что она открыла глаза. Они были совсем близко друг от друга: только он и она.

Она сонно взглянула на него и перекатилась прямо к нему в объятия.

Его руки впились ей в бока и напряженно замерли, не смея шевельнуться. Тысячи раз он представлял себе, как это произойдет, и тысячи раз видел себя в мечтах пылким любовником. А сейчас, в смятении, он только без конца спрашивал себя: «Чего она от меня ждет?»

Ужас, откровенный ужас и полная беспомощность пришли на смену его замешательству. Ему хотелось бежать от нее.

Костер почти догорел. В темноте Ральф не столько видел, сколько угадывал ее черты. Но плечи ее были у самых его глаз; на матросской блузке зияла дыра — след дневных трудов. Он несмело поцеловал ее в ямочку над ключицей, и мгновенно его ужас и смятение исчезли. Он помедлил: сейчас она возмутится. Она только вздохнула, и придвинулась ближе, и ничего не сказала, кроме протяжного: «Ах, мой дорогой!» — и мир Ральфа Прескотта был забыт.

На заре они снова взялись за поклажу, а к полудню, едва не плача от бесконечного облегчения, погрузились на байдарку и медленно двинулись на веслах вверх по Реке Туманной Скво.

Сразу же им пришлось проделать еще два перехода по суше, но эти были короткие, эти они одолели играючи. А потом впервые в жизни Ральф принял участие в переправе через речной порог.

Основной их курс был вверх по реке, но, чтобы спрямить себе путь через извилину в форме буквы S, они две мили шли вниз по течению. Так-то и случилось, что Ральф, которого еще несколько дней назад самая мысль о порогах приводила в трепет, вынужден был переправиться через порог, полагаясь не на искусство проводников, а на собственные силы, собственную выдержку.

Они подошли к Порогу Призраков в молчании, не размышляя об опасности.

Лоренс занял место на носу. Он стоял, указывая веслом единственный верный ход сквозь клокочущие водовороты. В тот момент, когда Ральф взял бы вправо, где течение, по всей видимости, было спокойнее, Лоренс, читая таинственные речные письмена, направлял его сумасшедшим зигзагом влево; снова вправо, снова влево — и прямо, так что они едва не задели острозубую скалу.

Для Ральфа это был час испытания. Ни на секунду не переставая бояться, он уверенно работал рулевым веслом, рывками поворачивая лодку из стороны в сторону и страшно чертыхаясь сквозь зубы.

Внезапно их подхватило и понесло в последний раз; нос лодки вынырнул из воды на пять футов. Ральф прикусил губу. И так же внезапно они врезались в тихую воду, пороги были позади, и Ральф облегченно всхлипнул над поднятым веслом, так что Элверна оглянулась в изумлении, а Лоренс насмешливо фыркнул.

Глава XX

Эта неделя была подобна кошмару: шли волоком, пробирались по извилистым протокам, отталкиваясь шестами; страдали от комаров и гребли, гребли без конца, испытывая все муки ада, и лишь одно поддерживало и утешало Ральфа — неизменное мужество Элверны и ласковая улыбка на ее лице, когда наступала ее очередь грести, когда она, выбиваясь из сил, тащила волоком поклажу или сидела на привале у костра, обхватив колени маленькими расцарапанными руками, в своей некогда белой полотняной юбке, заляпанной теперь грязью.