Капкан для Золушки - [54]

– Тихо-тихо, – снова прижала ее к себе Наталья и провела рукой по лицу, прогоняя круги, из малиновых ставшие сине-зелеными. – Тут не реветь надо, а подумать. Ты хочешь оставить ребенка?

– Я не зна-а-аю, – плачущая Верочка начала икать. – Я сама его не воспитаю. У меня зарплата маленькая, а мама очень строгая. Они с отцом меня из дома выгоня-я-ят, когда узнают. А Станиславу Николаевичу я про это даже сказать боюсь. Вдруг он решит, что я его шантажиру-ю-у-у.

– Прекрати реветь, – строго сказала Наталья, и Верочка моментально захлопнула рот. Глаза у нее были как у маленького обиженного ребенка. «Господи, ей ведь всего девятнадцать лет, – горько подумала Наталья, – какая же Стас все-таки скотина!»

– Я уже практически решила сделать аборт, – продолжала Верочка. – У меня другого выхода нет. Вернее, есть, конечно, но на связанные с ним лишения я не готова. Но я боюсь очень, Наталья Петровна. Это же больно, и потом, говорят, детей может не быть. – Лицо девушки вновь начало кривиться.

– Не знаю, я никогда аборта не делала, – честно призналась Наталья. – Но сейчас говорят, способ есть, когда какие-то таблетки пьешь, и все. Это не больно. И последствий нет.

– Это дорого очень, – тихо сказала Вера, – я узнавала. Одиннадцать тысяч. Мне их взять негде.

– Что значит, негде? – удивилась Наталья. – Эти деньги надо взять у дорогого Станислава Николаевича.

– Вы что! – ужаснулась Верочка. – Да я в жизни своей не смогу у него денег попросить! Это ж что он обо мне подумает? Одни гадости?

– Это ты должна про него гадости думать, а не он про тебя, – устало заметила Наталья. – Вот что. Он сегодня задержался на работе. Я сейчас уйду, а ты пойдешь и все ему расскажешь. Эти таблетки надо пить на маленьких сроках, потом уже поздно будет.

– Наталья Петровна, миленькая, я не смогу, – запричитала Верочка и снова приготовилась заплакать.

– Ничего, сможешь! – безапелляционно заявила Наталья. – Ты у меня попросила совета, я тебе его дала. И запомни, дурочка, что Станислав Николаевич будет счастлив, что ты просишь у него всего-навсего одиннадцать тысяч, а не поднимаешь скандал, не звонишь его жене и не трезвонишь о случившемся по всей конторе. Зная его, я уверена, что такие ситуации ему не впервой, уж прости меня. Так что ничего с ним не случится. Переживет несколько неприятных минут, всего-навсего.

– Так мне и надо, – вскинув голову, вдруг заявила Вера. – Всем таким дурам, как я, так и надо. Я постараюсь с ним поговорить. Раз вы говорите, что это не страшно для него. А у меня просто нет другого выхода. Лучше ему признаться, чем маме.

– Вот и прекрасно, – с ненатуральным энтузиазмом воскликнула Наталья. – Я надеюсь, что это все, что тебя тревожит?

– А разве мало? – Верочка слегка улыбнулась.

– Да нет, достаточно. Но поверь мне, девочка, это неприятность, но не беда. Не горе. Горе – это то, что случилось с твоей подругой.

– Да, – посерьезнела Верочка, и лицо у нее вмиг сделалось задумчивым. – С моей подругой тоже не все ясно, на самом-то деле.

– Что неясно? – рассеянно спросила Наталья, голову которой занимали мысли об очередном вероломстве Развольского.

– Не знаю, Наталья Петровна. Я все думаю, думаю… Понимаете, Сашка вела дневник… Мне еще, когда мы с милицией приехали к ней на квартиру, показалось странным, что его при осмотре не нашли. А потом я его увидела… – Верочка замолчала.

– Где?

– Там, где ему совсем не место, – задумчиво ответила девушка. – На столе у одного человека, который Сашку не знал.

– Какого человека? – спросила Наталья, которой не терпелось остаться наедине со своими мыслями.

– Одного человека… Хорошего человека… Нет, я его ни в чем не обвиняю, просто никак не могу взять в толк, откуда у него Сашкин дневник.

– А может, это вовсе не дневник? – вопрос Наталья задала скорее из вежливости.

– Нет, это он. Тетрадка очень приметная была. Я ее сама Сашке купила, когда в рекламный тур по Испании ездила. Там бык с матадором на обложке и надпись на испанском языке…

Дверь в гостевую хлопнула, причем так неожиданно, что и Наталья, и Верочка вздрогнули.

– Там кто-то есть, – дрожащим голосом сказала Верочка. – Нас подслушивали.

– Не пори ерунду, в офисе уже нет никого, кроме нас и Станислава Николаевича, а он не мог подслушать ничего такого, чего бы ты сама ему не рассказала.

Наталья решительным шагом пересекла кабинет и распахнула дверь в коридор. Он был пуст и тих. На двери мужского туалета слегка покачивалась табличка с писающим мальчиком – кичем, который Наталья ненавидела, да руки не доходили снять.

Впрочем, додумать очередную мысль о противном мальчике она не успела. Дверь туалета отворилась и из нее, на ходу застегивая ширинку, вывалился системный администратор агентства VIP-тур Женька Бревнов.

При виде начальницы он ничуть не смутился.

– Привет, – бодро отсалютовал левой рукой, так как правая боролась с непослушной молнией, и двинулся по коридору в сторону своего кабинета.

Наталья досадливо поморщилась. Бревнова она недолюбливала, как всякое явление, которое недопонимала. Парень ходил с бритой наголо башкой, из его брови вызывающе торчала железная сережка, по-научному называемая пирсингом, он регулярно нес полную тарабарщину, щеголяя терминами, неясными не только технически неподкованной Наталье, но и самому Развольскому, а также никогда не откликался на ее, Натальи, призывы наладить бунтующий компьютер.