Капкан для Золушки - [42]

– Я тебя тоже люблю, – снова рассмеялась Иришка. – Давай, сыщик, ешь свою яичницу и спи. О любви завтра поговорим.

– Вот видишь, как оно бывает, – задумчиво сказал Иван жирафу, аккуратно, как будто он стеклянный, положив мобильник на стол. Оказывается, разгильдяя, проспавшего на свидание, можно не ругать последними словами, чтобы он прочувствовал всю глубину своего нравственного падения. Оказывается, можно думать не о том, что он подонок, который не пришел, потому что оттягивается на стороне с какой-то неизвестной бабой, а о том, что с ним могло случиться что-то нехорошее. Оказывается, дозвонившись ему, можно не визжать в трубку, а искренне радоваться, что дозвонилась. А я уже и забыл, что так бывает…

Жираф, прищурившись, смотрел с чашки, и Ивану казалось, что он кивает.

Сегодня он собирался купить большой, нет, огромный букет цветов и приехать к Ирине в контору, не дожидаясь вечера. Во-первых, своих планов на вечер Бунин еще не знал даже в первом приближении. А во-вторых, он просто очень соскучился.

Время все ближе подкрадывалось к обеду, и Бунин уже начал соотносить содержимое своего кошелька с представлением о букете, который был бы достоин Ирины, когда ему по внутреннему телефону позвонил Сашка Мехов.

– Зайди, – коротко бросил он.

– Случилось чего? – поинтересовался Иван, переступая порог меховского кабинета.

– Тьфу, дурак, накаркаешь, – Сашка поднял свой пудовый кулак и потряс им в воздухе. – Давай маркеловское дело обкашляем, что у нас там нового? Кавалера этого кредитного установили?

– Угу, – Бунин сел верхом на стул и вытащил из пачки сигарету. – Делов-то. Гражданин оказался известный. Некто Жигайлов Юрий Константинович, ранее судимый за мошенничество, кличка Жиголо. Сечешь, почему?

– От фамилии?

– Ну, и от нее, конечно, тоже. Но в первую очередь, от профессии. Это парень – профессиональный жиголо. Альфонс. Он пристраивается к дамочкам, в основном, к богатым, тянет из них денежки и живет припеваючи. У него и судимость была по этой линии. Втерся в доверие к богатой тетке и обманом заставил ее переписать на себя дорогущую машину. Лимузин, кажется. А потом исчез. Тетка остыла, по сторонам огляделась, а машина-то тю-тю! Так что наша гражданка Маркелова у него не первая.

– Может, это он ее из окна и того?

– Нет, – Иван вытянул свои длинные ноги вперед и потянулся. – Он, как в середине лета из нашего города слинял, так и не возвращался. Осел в Воронеже и уже успел окрутить там очередную пассию.

– Вот интересно, чем он их берет? – Мехов тоже со вкусом потянулся.

– Так он мужик-то смазливый. Посмотри в деле его фоту. Но это, впрочем, не главное. У него язык подвешен. Все его жертвы говорили, что он женскую психологию хорошо знает, в доверие умело втирается. Ему и не захочешь, а все дашь.

– Получается, что когда Маркелова в Турции у Муромцева три мульта просила, это она хотела кредит погасить, чтобы не всплыло, что она должностное преступление совершила… А он знал, на что они ей нужны, или нет? Вот бы спросить…

– А я спросил…

– Молодец. Когда и успел.

– С утра. Позвонил ему на мобильник. Налогоплательщики, конечно, скоро разорятся оплачивать разговоры нашей конторы с Чили, но вопрос я ему задал и ответ получил.

– Ну? – Мехов заинтересованно подался вперед всем корпусом.

– Ну, в общем, знал все наш Сергей Васильевич. Отпирался сначала, все твердил, что разговор о трех миллионах всерьез не воспринял, но потом все-таки признался, что когда он наотрез отказался дать деньги, Ангелина Степановна ему про свою беду рассказала.

– А он и после этого ей в деньгах отказал, – полуутвердительно заметил Мехов.

– Ага. Говорит мне: «Капитан, неужели я похож на человека, который будет оплачивать чужую глупость?» Он ей посоветовал во всем признаться начальству и написать заяву в органы. Мол, с работы тебя, конечно, уволят, но и поделом. Зато мерзавца поймают, и деньги тебе возвращать не придется. А когда она заплакала, что ее после такой огласки ни в один банк больше не возьмут, заявил, что ей есть, что продать. Мол, когда она с другим мужиком путалась и подложный кредит оформляла, она с ним не советовалась, так вот и сейчас пускай сама выкручивается.

– И что она, интересно, могла такого продать, чтобы покрыть долг в три миллиона?

– Этого он не сказал, а я не спросил. Но, как я понимаю, речь шла о том кольце, которое он ей подарил перед поездкой.

– Перстне царя Соломона? – задумчиво спросил Мехов.

– О нем.

– Ну, так тогда почему она его не продала, зачем выпрыгнула из окна, и куда этот чертов перстень девался?

– Вот это вопрос, – не менее задумчиво ответил Иван.

Поговорив с Сашкой еще минут десять, он снова собрался за букетом Ирине. Заскочил в свой кабинет, накинул куртку, хлопнул себя по карманам в поисках кошелька и бегом спустился вниз по лестнице.

– О, Бунин, – приветствовал его дежурный. – Молодец, что так быстро собрался.

– Куда? – почуяв неладное, спросил Иван.

– Так на убийство! Или ты еще не в курсе? На кладбище нашли тело молодой девки. Давай, двигай, машина у подъезда.

Соорудив замысловатое трехэтажное ругательство, Иван обреченно побрел на улицу. Встреча с любимой в очередной раз откладывалась на неопределенный срок.