Капкан для Золушки - [12]

– Я ничего про это не знала, – удивилась Наталья. – Честно говоря, разницу в два дня я просто не заметила. А про то, что Сергей Васильевич уже давно в городе, он мне, сами понимаете, не докладывал.

– Понимаю. Но мне бы хотелось знать, почему они оба не использовали до конца тур, который стоил немалых денег. Насколько я понимаю, в таких случаях стоимость путевки не возвращается?

– Конечно, нет, – подтвердила Наталья. – Но Муромцев – деловой человек, так что он вполне мог прервать поездку. А девушке просто стало скучно одной в чужой стране.

– Наталья Петровна, вы сами-то в это верите? Девушка, которую привез на море богатый «папик», остается одна в роскошном отеле, где все уже давно оплачено. Что она будет делать? Одно из двух. Либо воспользуется случаем, чтобы отдохнуть от надоевших кавалеров, либо тут же начнет искать себе другого среди отдыхающих.

– Пожалуй, вы правы, – спокойно согласилась Удальцова.

– Поэтому мне бы и хотелось узнать, какой именно вариант выбрала покойная Ангелина Степановна. Сами понимаете, командировку в Кемер мне начальство вряд ли оплатит.

– Вы хотите слетать туда за наш счет? – Удальцова надменно изогнула бровь.

– Нет, – успокоил ее Иван. – Но одна просьба у меня к вам все-таки есть. Могли бы вы связаться с этим отелем, чтобы получить у них нужную информацию.

– Во-первых, я не могу этого сделать, потому что мы не работаем с отелями напрямую. А во-вторых, сами понимаете, я бы и не стала этого делать, поскольку эта история не сделала бы чести нашей репутации. А мы, поверьте, очень ее бережем.

– Конечно, – кивнул головой Иван.

– Но я знаю человека, который сможет вам помочь.

– И кто же это?

– В том же самом отеле «Титаник», где были Муромцев с Маркеловой, отдыхает Алиса Стрельцова. Насколько я знаю мою подругу, если между Муромцевым и Маркеловой что-то произошло, она это обязательно заметила. Алиса возвращается домой через два дня.

Увидев сложную гамму чувств, сменяющихся на лице Ивана, Удальцова весело расхохоталась.

Глава четвертая Секреты стабильного брака

Все, что может испортиться – портится.

Все, что не может испортиться, портится тоже.

Закон Чисхолма

С самого утра у Натальи почему-то все валилось из рук. Может быть, виной тому был начавшийся ночью дождь. Сырость Наталья не любила. Дождь осенью всегда навевал на нее тоску. Она просто физически ощущала, как он смывает летние краски с улиц, а вместе с ними и воспоминания о прошедшем лете. Позади были белые ночи, посиделки в летних кафе, легкие платья и брючки. Впереди – тяжелые шубы и куртки, все удлиняющаяся, переходящая в бесконечность ночь, серое небо, навевающее депрессию, постоянная сонливость и усталость, по-научному называемая астеническим синдромом.

Пропрыгав через лужи в вестибюль родной конторы, Наталья обнаружила, что в воздухе не висит манящий запах Живанши. Это означало, что Развольский еще не приехал, и ее захлестнула глухая волна разочарования, а потом и беспокойства. Не случилось ли чего?

Бросив сумку на стол и небрежно скинув на кожаное кресло мокрый плащ, она начала тыкать в кнопки мобильного. Стряхивая с волос капли воды (зонтов она не признавала), Наталья с трепетом слушала гудки в трубке. Господи, хоть бы взял! А то ведь она с ума сойдет.

– Алло, – услышала она в трубке сонный и недовольный голос и перевела дыхание.

– Стас, это я, Наташа. Ты скоро приедешь?

– А что, без меня у тебя работать уже не получается?

– Ты не предупредил, что опоздаешь, и я заволновалась.

– Мне кажется, я не обязан перед тобой отчитываться.

– Нет-нет, что ты, – испугалась она. – Можешь вообще не приезжать. Просто я хотела убедиться, что у тебя все хорошо.

– А почему у меня должно быть что-то плохо? – поинтересовался Развольский. – Я скоро буду.

Положив на стол телефон и вытерев о брюки мокрую ладонь (и вправду, чего это я так разволновалась, не в первый же раз), Наталья начала пристраивать плащ на вешалку. В этот момент в кабинет вплыла секретарша Анечка.

Сегодня на ней были тугие, обтягивающие ладную попку джинсы. Попка вызывающе торчала и выглядела достаточно аппетитно. Большинство мужчин при ее виде обязательно представили бы поверх джинсов свою ладонь, и, к сожалению, Развольский совершенно точно входил в это большинство. Наталья сердито вздохнула.

– Чего тебе?

– Наталья Петровна, можно мне вас спросить?

– Можно.

– Это не по работе, это очень личное.

– Ну, давай свое личное.

– Наталья Петровна, а Станислав Николаевич со своей женой как живет?

Сердце ухнуло в груди и на секунду остановилось. Жена Развольского была запретной территорией. Наталья не разрешала своим мыслям даже приближаться к ней, считая каждую прорвавшуюся сквозь ограждения мыслишку вражеским лазутчиком, подлежащим немедленному уничтожению. Этот лазутчик был смертоносным оружием, психической бомбой, которая грозила в клочья разнести несчастную Натальину голову.

– В каком смысле?

– Ну, Станислав Николаевич свою жену любит?

– И почему ты спрашиваешь об этом меня? Если уж тебе так интересно, хотя мне и непонятно, на чем основан такой интерес, то ты можешь спросить об этом самого Станислава Николаевича. Он скоро придет.