Капкан для Викинга - [140]

— Что предпочитаешь: «Иронию судьбы» или «Чародеев»? — взяв в руки пульт, поинтересовался Матвей.

— Я бы предпочла «Назад в будущее», — устраивая голову отчиму на колени, ответила Мила. Он аккуратно убрал прядь с ее щеки и довольно улыбнулся.

— Это будет только завтра.

— М-м-м… Ну тогда давай музыку какую-нибудь. Пошлепай по каналам.

— Хорошо.

Но они так и не успели ничего посмотреть. У Милы завибрировал мобильный. Костя сообщал, что подъезжает, и она, как юла, забегала по дому: платье, туфли; прическа растрепалась — нестрашно, можно поправить, блеск для губ, пара взмахов кисточкой… А Матвей пошел встречать Костю.

— Мила! Костя пришел! — крикнул Матвей как раз тогда, когда Мила собиралась выйти из своей спальни. Она последний раз взглянула на себя в зеркало и довольная собой, направилась к прихожей.

Она была уверена, что сразит Викинга, и надолго его точно не хватит. Столько месяцев воздержания наверняка стоят этой ночи. Сегодня все будет по-особенному. Когда-то она сказала Косте, что делать предложение руки и сердца не его конек, этой ночью Мила хотела намекнуть, что в четвертый раз все будет по-другому. И если у него остались какие-то сомнения, то она их развеет.

— Ты… Вау! — оторопел Костя. Приглашая Милу к себе, он планировал скромный, почти семейный вечер, но Малявка, как всегда, превзошла его ожидания.

На Миле было темно-зеленое атласное платье в пол с длинными рукавами и совершенно без декора, но главным было другое — глубокое декольте, заканчивающееся под пупком, не оставляющее простора фантазии.

Долгий целибат напомнил о себе, и Костя схватился за пакет с продуктами, чтобы скрыть неуместное желание. Ему стало невыносимо стыдно перед Матвеем, ведь в первую очередь он хотел показать, что испытывает к Миле не просто физическое влечение. К счастью, Матвей не заметил Костину реакцию.

— Дорогая, ты бы надела кофту… — с трудом выдавил Матвей. Когда днем он возил это платье в дом быта, то даже не представлял, какой у него вырез. В пакете оно выглядело очень даже скромным. И как он не почувствовал неладное.

— Не беспокойся, папочка, я же в машине.

— Да, но… Хкм…

— Все, папуля, нам пора! — Мила подбежала к Матвею и поцеловала его в щеку. — С наступающим. Я люблю тебя!

За Милой и Костей закрылась дверь, их голоса разносились по подъезду, пока не приехал лифт, потом во дворе раздался звук заведенного двигателя и шум отъезжающей машины. По телевизору начался показ очередного советского фильма. Где-то раздались выстрел салюта, и небо окрасилось миллионом разноцветных огней. Кто-то пел про трех белых коней, а кто-то просил прекратить горланить. А Матвей продолжал стоять в прихожей, все еще чувствуя на щеке горячий след поцелуя дочери. Он даже не заметил, как по щеке покатилась слеза.

— Замечательная у нас с тобой девочка, — прошептал Матвей и не спеша двинулся в комнату. — Видишь, Оленька, какая она красавица. Это ей от тебя досталось. Надеюсь только, она станет счастливее тебя. Но ведь тебя никто так не любил, как я. А вот ты… Но ты тоже меня любила, по-своему, конечно, но любила. Только у Милы все будет лучше. Она с ума сходит по Косте. Дай Бог, в этот раз у них все получится. Ты же там с облачка за ними присмотришь?

Через три часа, когда Мила, счастливая, будет хлопотать на кухне у Кости, Матвей достанет из гардероба свой лучший костюм. Гладко выбритый, надушенный любимым одеколоном жены он отправится в ресторан, где для него приготовят столик на двоих, а вот блюда на одного. За бокалом шампанского, провожая еще один год, прожитый без любимой супруги, он впервые не будет грустить. Его мысли будут не об Ольге, Матвей будет думать о Миле, своей любимой дочери.

Часть 2

Мила поерзала на кожаном сиденье и вспомнила слова Матвея о кофте. Сейчас они не казались ей такими глупыми. Колючее шерстяное пальто практически на голое тело дарило мало приятных ощущений и вызывало противный зуд.

— Ты чего? — нахмурился Костя, глядя на Милу.

— Ничего… Жарко что-то, — вздохнула она и стала расстегивать пальто.

— Ты что… собираешься его снять?

— Почему бы нет? — Мила игриво подмигнула Косте и стала расстегиваться. — Тут так душно…

— Тогда лучше так, — Костя наполовину открыл окно со стороны Милы. Ее моментально обдало холодным воздухом, пришлось резко запахнуть пальто, и она недовольно скрестила под грудью руки. — Я сделал что-то не так?

— Все так. Когда же мы уже приедем? — простонала Мила и подняла обратно стекло.

— Сейчас восемь баллов, так что еще минут сорок.

— Это был риторический вопрос, Викинг. Мог бы не отвечать, я же не слепая.

— Кхм… Ты сегодня что-то не в духе. У тебя есть что-то, что ты хочешь мне сказать?

— О чем? — удивилась Мила.

— Ну, например, что хочешь сбежать от меня на какую-нибудь вечеринку. Твое платье…

— Черт, Викинг! — перебила его Мила и все-таки стащила с себя пальто-власяницу. Теперь, когда грубая ткань не колола ее нежную кожу, она поняла, как отвратительно вела себя с Костей, в то время, как собиралась действовать совсем иначе. Мила отстегнула ремень безопасности и, усевшись вполоборота к Косте промурлыкала: — Милый, ну что такое ты говоришь? Я никуда от тебя не сбегу… Не надейся.