Капкан для маньяка - [12]

«У них тут пляж!» – сообразила Надежда.

Она стала считать лягушек, получилось девятнадцать штук. Топот и треск сучьев возвестили о приближении Персика. Он вырвался откуда-то сбоку, подняв тучи брызг. Лягушки мгновенно попрыгали в воду.

– Теперь у них массово-оздоровительный заплыв. Вечно ты, Персик, все испортишь. Пойдем уж скорей отсюда.

Надежда в который раз дала себе слово вернуться сюда с фотоаппаратом, запечатлеть самую большую и красивую лягушку, а потом повесить цветную фотографию у себя на рабочем месте, чтобы любоваться унылыми зимними днями, затем подхватила Персика за ошейник и вытащила на сушу. Старушки уже ждали их на том берегу.

– Теперь немного лесом. Потом Седьмое поле пройдем, тут и малинник будет.

Дорожка была ровная и сухая, они бодро поспешили дальше. Эрдель носился вокруг по лесу большими кругами. Дошли до большой поляны, которую местные называли Седьмое поле, и обогнули ее с левого края. Персик куда-то пропал, но вдруг раздался его громкий лай с жуткими взвизгиваниями и подвываниями. Нина Михайловна, безошибочно определив по интонации собственной собаки, что случилось нечто из ряда вон выходящее, рванулась на зов, Надежда – за ней.

Персик стоял на маленькой солнечной полянке и оглушительно лаял на что-то, лежащее в густой траве. Подбежав ближе, Надежда заметила ногу в резиновом сапоге.

– Там человек! Персиваль, ко мне! – крикнула Нина Михайловна, но Персик ее зов проигнорировал, а потом отбежал в сторону, все так же лая.

– Мертвый! Страшно-то как! Уходим скорее.

– Посмотреть надо, может, просто плохо стало, – Надежде почудился с той стороны стон, но жуткий лай не умолкал.

– Чур ты, скотина! – Подоспевшая баба Маня замахнулась на Персика палкой.

От неожиданности он сел на задние лапы и замолчал. В наступившей тишине Надежда медленно подошла к лежащему в траве человеку. Взглянув на его лицо, она поняла, что помочь ему уже ничем нельзя. Человек, мужчина, был явно и безнадежно мертв. Он лежал на зеленой траве, раскинув в сторону руки и ноги, остекленевшие, вылезшие из орбит глаза его смотрели в небо. Было невозможно определить, сколько мертвецу лет и как он выглядел при жизни, потому что лицо его было ужасно. Оно все было сине-багровым, глаза, налитые кровью, вылезли из орбит, рот был открыт, и оттуда торчал черный язык. Подошли старушки. Увидев лицо трупа, баба Маня начала часто креститься, а Нина Михайловна с визгом принялась ловить своего эрделя. Надежде один раз приходилось видеть удавленного человека, и теперь она не сомневалась, что этот мужчина умер от удушения. Она сорвала листок подорожника и осторожно отогнула воротничок джинсовой рубашки. Так и есть: в шею мертвеца врезался туго натянутый кожаный ремешок.

– Вот тебе и раз! Насильственная смерть, полицию вызывать надо.

– Надежда, пойдем уж, что ты там сидишь.

– Сейчас я вас догоню.

Оставшись одна, Надежда сняла головной платок и прикрыла лицо мертвого мужчины, напоследок оглядев его, стараясь не останавливаться на лице.

Мужчина был одет в джинсы и такую же темно-синюю рубашку. На ногах были короткие резиновые сапожки. Никакого головного убора при нем не было, зато неподалеку валялась пустая грибная корзинка. Судя по всему, человек был грибником, но именно это Надежду и насторожило.

До их деревни можно было добраться из города двумя способами. Можно было доехать электричкой до конечной станции Оредеж, а потом автобусом до их деревни Лисино, а можно было выйти из поезда, не доезжая двух станций до конечной, а потом идти напрямик лесом до деревни Лисино километров семь. В грибное время некоторые люди так и делали, но только не в это лето, потому что август был жаркий и грибов не было. Кроме того, мертвый человек был по виду городской и явно незнакомый. Просто грибники в такую даль не поедут, в их лес ходили только свои, а свои-то знают, что грибов сейчас нет.

Надежда еще раз осмотрелась. Трава вокруг мертвого была сильно вытоптана, причем еще до их прихода. Похоже, что жертва пыталась бороться со своими убийцами. Мужчина по виду крепкий, так просто не сдался. Один сапог почти слетел с ноги человека, очевидно, Персик его трепал. Надежда заметила в сапоге что-то белое, клочок бумаги, машинально схватила его и сунула в карман. Старушки ждали ее на лесной дороге. Увидев ее, Персик рванулся не направо, к дому, а влево.

«Так он шел, через лес. От станции», – сообразила Надежда.

Персик набирал ход, Нина Михайловна не смогла его удержать и выпустила из рук поводок.

– Надя, помоги! Он что-то чует!

Надежда, ругая глупую собаку на чем свет стоит, бежала следом. Персик юркнул в лес, Надежда – за ним, и когда она прорвалась сквозь кусты и остановилась перевести дух, то увидела, что Персик самозабвенно роет лапами под деревом. Надежда подкралась и схватила собаку за ошейник как раз в то самое время, когда Персик выкопал маленькую квадратную пластинку. Надежда разжала ему зубы и выхватила неповрежденную вещь, чем очень обидела Персика. Он было возмущенно рявкнул, но Надежда, разозлившись, хлестнула пса поводком и вполголоса, чтобы не услышала Нина Михайловна, обругала его остолопом и непослушным придурком. Потом она наскоро очистила пластинку от земли – та оказалась запаянной в толстый полиэтилен – спрятала ее в карман и дернула Персика за ошейник.