Капитаны - [2]

Эй, там, впереди —

уносите ноги!

Мальчик-дождик

Мальчик-дождик,

веселый такой,

машет солнцу

прозрачной рукой:

— Не мешай!

Я по лужам скачу.

Уходить не хочу,

не хочу! —

Дождь танцует

на гулких зонтах,

на кустах,

на листах,

на цветах —

длиннорукий,

беспечный,

шальной,

и капризный чуть-чуть,

и смешной.

То в окно барабанит,

как гость,

то за шиворот

звонкую горсть

бросит ловко —

весёлый такой!

И помашет

прозрачной рукой.

Шахи-короли

Мы сидим на одеяле

за кроватями, в углу.

Ноги кренделем поджали,

восседаем на полу.

Колька в папиной папахе,

я в рубахе до земли.

Мы как будто шахиншахи,

это значит — короли.

— Эй! — кричит Танюшке Колька. —

А подать нам…

спелых фиг!

Да смотри —

побольше только.

Да гляди быстрее — в миг.

Захотим —

потрём немножко

два волшебных

фонаря.

И тигрицей

станет кошка,

стол и стул

заговорят.

Мы волшебники и маги.

Пожелаем только —

рраз!

Как в большом универмаге,

всё появится тотчас.

И ходить

не надо в школу —

ешь пирожные с халвой!

Только…

Колька невесёлый.

Он качает головой.

Говорит мне:

— Знаешь, Генка,

надоело мне

хотеть.

У меня болит коленка

этак кренделем сидеть.

Ну их в баню,

этих шахов.

Шахи

вывелись давно.

Ты снимай

свою рубаху,

я сниму свою

папаху —

и айда смотреть кино!

Туча

У тучи круглые бока,

помятые слегка.

Плывёт дрожа,

плывёт кружа,

как старая баржа.

Пришла она из дальних стран

и встала надо мной.

А небо — синий океан.

А ветер — бьёт волной.

А я по лестнице взбегу

на тучу —

и айда!

Смотреть поля,

смотреть тайгу,

глядеть на города.

Огонь

Накормите обжору,

накормите огонь.

Скачет бодро и скоро

заколдованный конь.

Вьётся грива игриво:

под копытами треск,

мчится прямо и криво

через колотый лес.

И в сиреневой пасти

полыхает язык.

топот слышится частый,

слышен радостный крик.

А потом присмиреет,

притворится ручным

и ладони согреет

и потянется к ним.

Фуражка

Не дружу я больше с Сашкой,

Не даю ему пенал.

Он мне плюнул на фуражку

И ногой её пинал.

Я ему, конечно, тоже

На портфель налил чернил,

Но портфель из гладкой кожи —

Сашка кляксу быстро смыл.

А фуражка с кантом белым

И блестящим козырьком,

И с большим, натёртым мелом,

Замечательным гербом.

Щёткой жёсткой и колючей

Каждый день по вечерам

Чищу я её получше,

Чищу только лично сам.

А висит она в прихожей

Рядом с маминым платком.

На военную похожа

Козырьком и ремешком.

И пускай он знает, Сашка,

На него я очень зол,

Я не дам своей фуражкой

Никому играть в футбол.

Волшебник

Вот и кончен

долгий день.

Ночь идёт на смену.

Я луну набекрень,

как берет, надену.

А в авоську —

жёлтых звёзд,

и на гвоздь!

А назавтра —

вот так чудо! —

весь народ

разинет рот.

В синем небе

завтра будет

всё совсем наоборот:

день, а в небе звёзд,

как в полночь,

будто звёздам

не до сна.

Улыбается знакомым

круглощёкая луна.

А учёные запишут:

стало небо

голубей.

Я пускаю

звёзды с крыши,

как почтовых голубей

Захочу —

поймаю тучу

или молнию рукой.

Я волшебник,

я могучий,

я такой!

Фонари

От зари

и до зари

бьются с ночью

фонари.

А ночь

чернее ворона,

и ветер,

и пурга,

но не отступит в сторону

железная нога.

С мохнатой ночью

вьюжной

идёт суровый бой.

Сражаться нужно

дружно —

со светлой головой.

Зелёные стрелы

Зеленые стрелы

летят в города.

Зелёные стрелы —

поезда.

Грохочут мостами

мостами, мостами,

на миг затихают

в лесах

И снова грохочут,

грохочут, грохочут…

А ну, храбрецы,

догоняйте, кто хочет!

А ну, потягаться

попробуй, попробуй

с ногами стальными,

с железной утробой!

Могучее сердце,

могучая грудь.

От Белого моря

до Чёрного путь.

Что снится поездам?

Что снится ночью поездам,

на отдыхе стоящим?

Наверно, быстрая езда,

а может, белая звезда,

навстречу им летящая?

А может, гулкие мосты,

мгновенные пролёты?

А может, жёлтый зной пустынь,

оазисы-сироты?

Любую вещь, любой пустяк

глаза видали эти,

по рельсам сдвоенным летя,

бродя по белу свету.

О чём же думают они,

спеша звенящим шагом?

Какие ночью снятся сны

железным работягам?