Капитан Валар. Смертник номер один - [40]

Нам предстояло повязать хотя бы самого Магомеда, хотя уверенности в том, что он сдаст своих помощников, не было. Действительно, какой ему смысл признаваться, если у нас на руках нет ни одного факта, подтверждающего его деятельность? Кроме того, мы должны были действовать неофициально – легальный путь ничего нам не давал. Абдуллаев просто возмутился бы, не понимая, с чем связано его задержание, и любой следственный орган обязан был бы его отпустить. Конечно, основания для задержания организовываются легко: приглашаются «собственные» понятые, досматривается багаж, откуда изымается подложенный пакет с наркотиками – так обычно действует полиция против тех, кто ей неугоден и кто не имеет возможности за себя постоять. Но у Абдуллаева, как знал Лукьянов, есть множество высокопоставленных защитников, и с ним такой номер не пройдет. Поэтому само задержание Комитет решил взять на свою совесть, привлекая информированную полицию только в качестве прикрытия от неинформированной полиции. Совесть Комитета является понятием растяжимым и складывается из желания отдельных личностей еще какое-то время оставаться в живых и вообще жить без проблем. К разряду таких личностей относил себя и я…

* * *

Мне мешал парик. Не привык я к такому головному убору, и голова чесалась от гримерного клея. Но генерал решил, что мои шрамы лучше всего прикрыть именно париком, чтобы никому и в голову не пришло, кто я в действительности. А шрамы на голове – это моя отличительная особенность в настоящее время. Мне, конечно, пересадили кожу, прикрывающую металлические полосы, но она приживалась на металле плохо, морщилась, и хорошо еще, что не загнаивалась. А уж о том, чтобы голова покрылась волосами, и речи не шло. Конечно, скрыть шрамы мог бы и головной убор, но генерал решил, что парик надежнее.

Вокзал встретил нас устоявшимся запахом бомжей и рамкой металлоискателя, которую мы с Сережей благополучно обошли стороной, поскольку заявились сюда в ментовской компании. Оружия никто из нас с собой не взял. Оно имелось только у группы прикрытия, но при категоричном предупреждении о его применении только в самом крайнем случае.

Мы с Сережей должны были, согласно замыслу генерала Лукьянова, организовать спонтанную провокацию, которая позволит обоснованно провести задержание и доставку Магомеда Абдуллаева хотя бы до ментовской машины, из которой мы его чуть позже должны будем пересадить в свою. Доставить его должны были вместе с нами, закрутив нам руки за спину, одному или двоим сразу, чтобы со стороны это не выглядело односторонним действием.

Вообще-то, прибыв на место, мы имели возможность миновать здание вокзала и попасть сразу на перрон. Но «наши» менты решили таким образом поставить в известность о проведении операции местных ментов линейного отдела полиции, чтобы те потом не вмешались не вовремя и не помешали. Разумная предосторожность, обговоренная заранее еще в тесном генеральском кабинете. Мне вспомнился случай полуторагодичной давности на автовокзале в Ставрополе. Тогда при задержании двух вооруженных бандитов парнями из ингушского управления ФСБ менты из местного линейного отдела применили табельное оружие против сотрудников ФСБ как против инициаторов нападения на пассажиров. Так показалось ментам, у которых все происходило на глазах. В результате бандитов все равно задержали, но два офицера ФСБ были серьезно ранены, а один – убит. Повторять такой сценарий нам не хотелось, и потому превентивные меры мы предприняли.

До прибытия поезда оставалось еще пятнадцать минут, и наша группа, переодетая в штатское, рассредоточилась по вокзалу, чтобы не привлекать к себе внимания одинаковыми короткими стрижками и военной выправкой, которую, как правило, очень трудно скрыть. Опытный и проницательный взгляд без труда выделит из толпы человека военного, даже если тот будет в гражданской одежде. А Магомед Абдуллаев был, несомненно, человеком опытным и проницательным. Хорошо еще, что офицеры нашей группы это понимали и старались держаться предельно вольно и даже слегка развязно. А короткие стрижки и отсутствие гражданского «животика» в наше время не обязательно являются атрибутом армии.

Мы прошлись по вокзалу, освоились с обстановкой и вышли на перрон, где заняли определенные планом места. Заняли так, чтобы не только прийти кому-то на помощь в случае непредвиденных обстоятельств, но и просматривать весь перрон целиком, пытаясь определить людей, которые, возможно, приехали вместе с Магомедом, но в других вагонах. Даже я признавал, что эта задача гораздо более сложная, чем задержание самого Магомеда. Там нужно уметь читать взгляды и хорошо понимать психологию человека по его движениям и жестам. Те, кто приехал с Абдуллаевым и кто его знает, обязательно должен отреагировать на его задержание. И это необходимо было уловить, отличив при этом реакцию человека постороннего от реакции человека заинтересованного. Я бы сам взялся за это трудное дело с удовольствием и старанием. Но в этом отношении спецназ внутренних войск, часто участвующий в ментовских операциях, имеет перед спецназом ГРУ несомненное преимущество. И я, здраво отдавая себе в этом отчет, посчитал, что мое место именно в проведении задержания Абдуллаева.