Капитан Валар. Смертник номер один - [2]

В этот раз угрозу для меня мог представлять только один человек, поскольку других представителей каких-либо народностей Северного Кавказа поблизости не фланировало. Но этот человек угрозы не нес.

– Привет, – протянул он волосатую руку, шагнув мне навстречу.

– Привет, – ответил я на рукопожатие.

– Ты на машине?

– Увы, нет. Что-то в движке собралось «полететь». Обещали недели через две сделать, послали запрос на запчасти. Там кроме движка еще и сцепление перебирать нужно. Пусть делают, пока гарантия действует, а я пешком похожу, если никто не подвезет. Впрочем, может, уже и сделали – как раз время подошло. Надо звонить…

– Валар, тебя генерал дожидается, – сообщил мне капитан Магомед Магомедов, резко переходя с темы на тему, и кивнул на микроавтобус «Фольксваген Калифорния», что стоял неподалеку. Водительское стекло, слабо тонированное, не скрывало знакомое лицо старшего лейтенанта Сережи, как обычно, сидящего без своего «крапового» берета. – Разговор у Николая Владимировича к тебе серьезный и срочный, как обычно.

– И на ту же тему, что и обычно… – предположил я.

«Краповый» генерал-майор Лукьянов – мне не командир, и потому я мог свободно отказаться от самого что ни на есть серьезнейшего разговора. Но мое плотное сотрудничество с «Комитетом взаимопомощи участников локальных военных конфликтов» и с его руководителем как бы само собой предполагало дальнейшее согласование действий – я уже не говорю о более плотном контакте, который может оказаться необходимым и той, и другой стороне. И потому я отказался только для поднятия уважения к собственной персоне. То есть занялся тем, что на простом русском языке называется «ломанием».

– С вами, ребята, не поеду, – подойдя к машине вплотную, сказал я не слишком категорично, и даже с едва заметной улыбкой, чтобы оставить им путь к возможности меня уговорить.

– Чем мы тебе не угодили, Валар? – спросил старший лейтенант, открывая дверцу.

Я увидел, что не ошибся, – его «краповый» берет, как обычно, лежал на коленях. То, что Сережа держит где-то под рукой готовый к стрельбе пистолет-пулемет «ПП-2000», я хоть и не увидел, но знал, – как и то, что он недурно этой машинкой пользуется. И главное, всегда вовремя, тютелька в тютельку – а это умеют далеко не все бойцы, даже опытные.

– Один-единственный раз с вами поехал, так сразу на бандитов нарвались, машину разбили. Ладно хоть головы уцелели…

– Это не мы на них нарвались, а они на тебя с Сережей, – парировал капитан Магомедов, который в ходе той пресловутой стычки, когда нас пытались расстрелять автоматчики, даже ни разу не выстрелил, потому что мы со старлеем уже все сделали сами. – Но тогда мы их ждали. Сейчас не ждем, и ждать не должны. У них слишком велики потери, чтобы их вот так, одним махом, восполнить. Некому больше в нас стрелять. Пока некому… хотя скоро они, возможно, найдут новых парней. Садись, генерал ждет.

Сережа только с улыбкой кивнул, подтверждая правоту сказанного Магомедом. И мне осталось только согласиться. Эта компания, даже без медицинского спирта, мне нравилась больше, нежели арбузообразный майор и ушан-подполковник…

* * *

Дорога от госпиталя до уже знакомого мне медицинского центра на шоссе Энтузиастов, где нашел себе приют «Комитет взаимопомощи участников локальных военных конфликтов», должна была, по идее, идти в объезд через МКАД. Но Сережа оказался опытным водителем. Он проехал через какую-то промышленную зону, где официальной дороги отродясь не бывало, шмыгнул в дыру через проломленный кем-то забор, потом проследовал коротеньким и низким тоннелем под промышленной железнодорожной веткой и выбрался дворами, минуя все пробки, прямо на шоссе Энтузиастов. По моим прикидкам, на дороге Сережа сэкономил не менее часа.

Старший лейтенант остался в микроавтобусе, а Магомедов повел меня на второй этаж в кабинет, где сидел генерал. Отдельного помещения у Лукьянова по-прежнему не было. Его стол стоял в общей комнате среди трех других своих собратьев и отличался разве что чуть большими размерами и наличием рядом сейфа. Капитан не стал задерживаться в кабинете и вышел после короткого доклада, прерванного жестом Николая Владимировича. Пожав мне руку, генерал указал на стул, стоящий неподалеку.

– Придвигай, присаживайся…

Я придвинул стул и сел, грубо говоря, по стойке «смирно». Пусть Лукьянов – генерал совсем другого ведомства и даже другого министерства, я, как человек военный, субординацию, и дисциплину одобряю, и к генеральским погонам отношусь с уважением.

– Чай будешь?

– Спасибо, не стоит беспокоиться.

– Как прошла комиссия?

– Как, товарищ генерал, может пройти посещение камеры пыток? Не без последствий для моей расшатанной нервной системы…

– Выпить все равно не предложу. С решением ознакомился?

– Никак нет. Обещали переслать в управление кадров ГРУ. Сказали, что через неделю смогу ознакомиться. Мне даже результат неизвестен. Держат, что называется, «в черном теле».

– Ну, результат я могу сказать. Для тебя, наверное, нет большого секрета в том, что любая комиссия всегда от кого-то зависима – что им прикажут, то они и решат. Врачебное мнение в таких случаях только сбоку прикладывается. А свое самолюбие наши медики тешат на тех, относительно кого указаний сверху не было. Тебя признали годным для дальнейшего прохождения службы, но с полугодовым отпуском по ранению. Через полгода сможешь встать в строй полноценным офицером, хотя и после нового медицинского обследования. Сейчас ты пока еще неполноценный офицер. Это они так считают.