Капитан Старчак (Год жизни парашютиста-разведчика) - [42]

Петров и Бедрин, ходившие в разведку, донесли Старчаку, что по шоссейной дороге движется большая колонна танков и автомашин. Командир решил пойти на хитрость. Вклинившись в середину вражеской колонны, группа десантников открыла из трофейных миномётов и пулеметов огонь. Не разобравшись в темноте, в чем дело, гитлеровцы, находившиеся в голове колонны, повели огонь по своим же автомашинам и танкам, замыкавшим ее. Там также началась беспорядочная стрельба.

Пока по обочинам шоссе, то и дело проваливаясь в снег, бежали связные и начальник колонны, размахивав пистолетом, наводил порядок, немало немцев погибло от огня своих же солдат.

Росли боевые трофей парашютистов. Они захватили много автомашин, мотоциклов, минометов, винтовок. Однажды десантникам удалось задержать огромный обоз, состоящий из ста двадцати подвод. Лошадей выпрягли и угнали в лес. Обоз остался на дороге, а потом его передали армейским частям.

Очень не хотелось, чтобы у читателя создалось впечатление, что малые и большие победы легко доставались отряду Старчака.

Нет, недаром указывают, что предельный срок пребывания десантной группы в расположении вражеских войск — три дня. Так велика физическая и нервная нагрузка.

А ведь шла уже третья неделя…

Тридцать пять километров от станции Мятлево, которую захватил отряд Старчака, до Юхнова, всего тридцать пять… И была у командира парашютистов мечта: вместе с передовыми частями войти в этот городок. К сожалению, она не сбылась…

Чтобы вывести свою боевую технику из-под удара, немецкие инженерные подразделения возводили на реках ледяные переправы. Старчак решил помешать противнику. Он и его товарищи устраивали препятствия в виде наледей и полыней, расположенных в шахматном порядке, вскрывали участки льда на реках, взрывали ледяные мосты. Десантники не давали себе ни минуты передышки, пробивая пешнями проруби.

Работали, стоя по колено в ледяной воде. Старчак первым вошел в воду, увлекая за собой других, — иного выхода не было: разведчики доносили, что приближается огромная колонна вражеских танков, и надо было во что бы то ни стало преградить ей путь.

Коченели ноги. Но капитан не мог разуться: чтобы снять, валенки, покрытые коркой льда, их пришлось бы разрезать. Он мечтал о том, что, закончив устройство препятствий для танков, пойдет вместе с товарищами в лес, разведет костер, согреется, обсушится. Потом Иван Георгиевич перестал ощущать боль в ногах. Это немного успокоило его.

Близился рассвет. Снег из черного сделался синим, потом голубым. Старчак почувствовал, что не может стоять, покачнулся и упал. Бедрин подбежал к нему:

— Что с вами, товарищ командир?

Старчак махнул рукой:

— Ничего, обойдется, видно, устал… Бедрин побежал за Петровым и Авдеенко. Когда он вернулся, Старчак был без сознания. Парашютисты, сделав из досок, отодранных от снегозащитных щитов, носилки, положили на них командира. Разрезали валенки Старчака и смерзшиеся портянки, стали растирать его побелевшие ноги спиртом. Старчак не приходила себя.

— Плохо дело, — сказал Борис чуть не плача. Потерять командира теперь, когда вот-вот придут наши войска, теперь, после стольких испытаний, выпавших на долю парашютистов!

Бойцы понесли Старчака в лес. По глубокому снегу идти было тяжело, и четверки через несколько минут менялись.

Кузьмина пыталась привести Старчака в сознание. Он глухо стонал, а потом умолкал, стискивая зубы.

Парашютисты уложили командира в домике лесника, натопили печь и сидели молча, чтобы не потревожить больного.

Старчак бредил.

Радист связался со Штабом Военно-воздушных сил, и через несколько часов на опушке приземлился санитарный самолет. Летчик каким-то чудом нашел ночью лесок, где расположились десантники. Петров и Бедрин уложили Старчака в фюзеляж самолета, укутав командире теплыми куртками. Саша Кузьмина устроилась на сиденье, расположенном позади пилотского, и самолет, разбежавшись на лыжах, поднялся в воздух. Это было на восемнадцатый день боевых действий десантников во вражеском тылу близ шоссе Медынь — Мятлево — Юхнов. Тогда-то и сообщили в первый бомбардировочный полк о гибели Старчака.

Отряд вернулся из вражеского тыла без командира, отряд, где роты стали взводами, а взводы — отделениями. Было четыреста шестнадцать парашютистов, осталось восемьдесят семь.

Я попросил генерала, с которым беседовал о юхновском десанте, сказать, какую роль сыграли парашютисты Старчака в разгроме укрепленного района.

Воздушный десант под командованием Старчака затруднял врагу маневрирование резервами, а временами вовсе исключал это маневрирование. Парашютисты нарушили нормальную работу вражеского тыла, облегчили наступательные действия войск, ускорили окружение кондрово-юхновско-мятлевской группировки противника. Все это позволило нашим войскам быстрее продвинуться вперед и легче сбить противостоящие им вражеские части.

Лучшим концом этой главы, как, впрочем, и всей повести, было бы возвращение отряда в Юхнов.

Но в повести о действительно случившихся событиях нет места вымыслу, пусть даже самому прекрасному. Поэтому приходится оставить все так, как было на самом деле.