Капитан Педро - [8]

— Нет, — ответил отец, — поскорее кончайте со мною.

— Ваше дело, — сказал пират, — значит, остается только выбрать способ. Ребята! Не хочет ли кто из вас сразиться с ним? Дадим ему возможность умереть в бою.

— Да! Да! — радостно закричало большинство пиратов. — На ножах, капитан! Поединок на ножах!

— Отлично, ребята. Слышите, шкипер, вы умрете в бою. Вам развяжут руки и дадут нож. Вы можете выбирать противников, — пока один из них вас не уложит. Идет?

— Я готов! — ответил отец.

Пираты стали в круг. Посреди круга оставили отца.

— Выбирайте противника, — сказал капитан. — Только по дружбе не советую вам выбирать Краммо и меня.

— Благодарю вас, — ответил отец. — У меня маленькие счеты с Краммо из-за моего стрелка, которого он ослепил, и из-за пощечины, данной моему сыну. Я выбираю Краммо. В случае моей победы, — следующим вызываю вас.

Капитан улыбнулся.

Отцу развязали руки и дали нож. Он попробовал лезвие и сбросил куртку.

Краммо тоже сбросил куртку, обнажив свои волосатые, как у обезьяны, руки.

— Вы готовы, сэр? — спросил капитан. Отец кивнул.

— А ты, Краммо?

— Я вырежу ему сердце! — проворчал рыжий.

Поединок начался. Противники стоили друг друга. Пираты, не ожидавшие такого упорного сопротивления со стороны моего отца, с напряженным любопытством следили за всеми моментами борьбы. Она долго шла с переменным успехом. Вдруг крик вырвался у пиратов — отец сбил Краммо с ног. Но он не воспользовался своим преимуществом и дал Краммо время подняться. Ярость Краммо удвоилась, и через несколько секунд мой отец лежал на палубе.

— Ослепи его, Краммо! Ослепи его! — закричали пираты.

Но неожиданным и ловким движением отец снова опрокинул Краммо и нанес ему страшный удар. В следующую минуту он стоял уже на борту...

Это произошло так быстро, что никто не успел схватить его. Капитан навел на него пистолет, но тут же опустил, спокойно сказав:

— Не стоит тратить пороха.

Я понял его: около судна плавали акулы. Еще мгновение — и отец был в море. Я кинулся бы за ним, если бы меня не держал капитан. Он встал и направился к борту. Голова отца виднелась в тридцати ярдах от корабля. Один из пиратов прицелился в него из мушкета.

— Не будь дураком, Адам! Не порти игру — смотри! — И он указал на темный треугольник, мелькавший в воде — акулу, приближающуюся к отцу.

Мой отец тоже заметил ее — он перевернулся на спину и достал нож. Когда она была в шести ярдах от него, он глубоко нырнул; сильно ударив по воде хвостом, акула скрылась под водой. Гибель отца казалась неизбежной... Я закрыл глаза и открыл их при громком крике пиратов.

Неужели это возможно? На поверхности океана, взметая вокруг себя окровавленные брызги, издыхала акула. И в десяти ярдах от нее отец, сильными движениями рассекая воду, плыл по направлению к коралловому острову.

Адам, опомнившись от удивления, снова прицепился в отца. Брызги взлетели справа от цели.

Внимание пиратов было внезапно отвлечено криком:

«Парус! Парус на горизонте!»

Подул ветер, и все бросились поднимать паруса. Капитан приказал отвести Самбо вниз, а меня, все еще связанного, в его собственную, прекрасно обставленную каюту.

Я не видел такой обстановки нигде, даже у себя дома. Стены каюты были отделаны щитками из красного дерева. Над привинченным к полу диваном, тоже из красного дерева, висел великолепный восточный ковер и на нем целая коллекция холодного оружия — шпаги, сабли, кинжалы разных форм и размеров, богато украшенные золотой и серебряной насечкой и камнями. На столе лежало несколько книг, а в углу виднелся окованный медью сундук.

Меня особенно удивило большое зеркало в резной деревянной раме. Словом, каюта капитана вполне соответствовала его изысканному костюму и манерам и казалась скорее комнатой городского щеголя, чем каютой капитана пиратов.

Я свалился на ковер и заснул глубоким сном.

V. НА БОРТУ «ЧЕРНОЙ СМЕРТИ»

Уже шесть месяцев я был на пиратском судне, и ни разу мне не представилось возможности убежать. Первое время я с одинаковым страхом и отвращением относился ко всем пиратам, делая исключение только для девонширца Дика Пенгарта. Это был в сущности добродушный малый, относившийся к своему пиратскому ремеслу, как крестьянин, взятый в солдаты, относится к войне.

У меня не было определенных обязанностей, но иногда мне давали какую-нибудь работу вроде той, которую я исполнял на судне отца, и тогда волей-неволей мне приходилось ближе сталкиваться с пиратами и слушать их разговоры.

Однажды мне дали сплеснивать веревки, и я, сидя на палубе за работой, оказался рядом с Желтолицым и Краммо. Они вспоминали свое прошлое.

— «Тигр» храбрец, что и говорить, — говорил Краммо, — но все же не чета капитану Грею, с которым я плавал лет пять назад. Тот бы не стал разводить нежности с мальчишкой и у него не было в заводе фыркать на свою команду, как будто мы псы, а не люди. Тот и пил с нами и дрался с нами... Он-то первый и сманил меня к себе.

— А ты давно пиратом, Краммо? — лениво спросил Желтолицый.

— Да уж порядком. Видишь, как было дело. Мы с ребятами обокрали и подожгли дом одного купца, ну и убили там двух-трех тоже... Не рассчитали немного, и нас заприметили. Солдаты гнались за мной по пятам, и пеньковый галстук был у меня на шее почти, когда я удрал в Ливерпуль и укрылся там у одного кабатчика в порту.