Капитан "Оспрея" и другие рассказы - [88]

— Мне довольно и этого… Мне здесь очень нравится!.. — возразил Баррет.

— Это тоже много значит! — поспешила с ним согласиться гостья. — Ну, как вы провели эти годы?

Баррет уверил, что здоровье и настроение его были превосходны…

— Вид у вас хороший!.. И никто из нас почти не изменился! — продолжала госпожа Прентис, переводя взгляд с Баррета на свою дочь. — Пожалуй, даже к лучшему, что вы не писали!..

Баррет искал, что сказать, и не находил. Со все возрастающим страхом глядел он на госпожу Прентис.

— Я… Я не мог писать… — наконец в отчаянии начал он. — потому что моя жена…

— Ваша — что? — последовал вопрос как-то особенно громко.

— Жена! — повторил Баррет, внезапно успокаиваясь тем, что главное уже сделано. — Жене это бы не понравилось!

Дама старалась справиться со своим голосом.

— Я не знала, что вы женаты! — наконец сказала она. — Почему же ваша жена не с вами? — спросила она.

— Мы никак не могли сговориться, — беспечно объяснил Баррет. — Ей все не нравилось, и наконец мы решили, что она и дети…

— Де… — начала гостья, и остановилась, не будучи в силах докончить слово.

— Пятеро! — решительно заявил Баррет. — Печально таки было расставаться с ними, особенно с младшим, у которого только в день моего отъезда прорезался первый зуб!..

Но гостья уже больше ничего не слышала. В первый раз в жизни она растерялась. Она была готова к борьбе, но тут всякая борьба оказалась немыслимой.

Через минуту она окончательно сочла себя побежденной.

— Конечно, для детей лучше всего остаться с матерью, — заявила она, вставая.

— Конечно, — согласился Баррет.

— Какова бы она ни была, — продолжала госпожа Прентис. — Ты готова, Луиза?

Баррет проводил их до дверей и потом весело смотрел из окна, как они переходили улицу.

— Интересно, расскажет ли она это другим? — подумал он.

II.

И она рассказала. На следующее же утро все местечко уже знало о семейных обстоятельствах Баррета и пересуживало их на все лады. Дошло до того, что Баррету пришлось составить список с именами всех его детей и выучить наизусть, как их, так и лета детей…

Стряхнув с себя заботливость Прентисов, Баррет почувствовал себя совершенно свободным и спокойно расхаживал повсюду. Все находили его поведение прекрасным, потому что он дурного слова не сказал про жену. "Каковы бы ни были ее недостатки, — говорил он, — но теперь она от меня за целые тысячи миль… И все-таки я обязан ей многим!" — добавлял он совершенно искренне.

Так прошло несколько месяцев, и он не имел повода менять свои рассуждения. Свободный от нападений Прентисов благодаря своей гениальной выдумке, он жил себе жизнью свободного человека, но все это продолжалось до тех пор, пока не приехала в местечко Грэс Линдсей. Приехала она к ним в качестве учительницы начальной школы. Баррет погиб с первого взгляда, а после нескольких встреч на улице он решительно отправился к Джерншо излить свои чувства.

— Да что она тебе? — спросил Джерншо приятеля.

— Я очарован ею!..

— Очаровал?.. Вот уж никак не ожидал от тебя подобных вещей! — укоризненно заметил друг.

— Но почему? — раздраженным тоном спросил Баррет.

— Почему? Но ты, кажется, совсем забыл о жене и детях!..

Баррет, который, надо отдать ему справедливость, действительно забыл о них, откинулся на спинку кресла с открытым ртом.

— Положение твое крайне фальшиво, — продолжал его друг.

— Да уж, действительно! — согласился Баррет. — Боже, Боже! Что же мне делать!..

— Делать? — удивленно повторил Джерншо. — Да ничего!.. Вот разве послать за женой и детьми… Во всяком случае, если что-нибудь случится с твоей женой, ведь возьмешь же ты маленьких к себе?

Баррет немного просиял.

— Подумай об этом! — посоветовал друг.

— Непременно подумаю! — искренно откликнулся Баррет.

Он шел домой, глубоко задумавшись. По натуре он был совсем не жесток и придумывал для жены самую легкую смерть. Он остановился на болезни сердца, и полмесяца спустя все Рамсбюри пересуживало на все лады печальную новость. Из Австралии пришло роковое известие, и местечко нашло, что поведение вдовца вполне заслуживает всякой похвалы.

— Наконец она успокоилась, — грустно заметил как-то Баррет своему другу.

— Я думаю, что ты убил ее! — возразил Джерншо.

Баррет невольно вздрогнул.

— То-есть тем, что разбил ее сердце! — объяснил друг.

Баррет вздохнул свободнее.

— Теперь твоя обязанность позаботиться о детях, — твердо заявил Джерншо, — и не я один так думаю! — многозначительно добавил он.

— Но они теперь со своими дедушкой и бабушкой! — возразил Баррет.

Но Джерншо только презрительно улыбнулся.

— И с четырьмя дядюшками и пятью тетушками! — добавил Баррет с триумфом.

— Подумай, как бы они украсили твой дом! — продолжал убеждать его Джерншо.

Но его друг покачал головой.

— Но, по отношению к бабушке это вышло бы неловко, и, кроме того, Австралия нуждается в людях!..

Однако, скоро он с досадой увидел, что слова Джерншо о том, что не он один так думает, вполне правдивы. Оказалось, что решительно все ждут прибытия детей, и нашелся даже один знакомый, порекомендовавший ему хорошую девушку в качестве няньки.

Но потом Рамсбюри поняло, что решение его окончательное, заметив его внимание к новой учительнице, и вывело из этого свое заключение… Возможно, что Грэс Линдсей разделяла мнение остальных, но по тому, как мило она отвечала на любезности при встречах с Барретом, — этого заметно не было. Даже когда он намекал на свое одиночество, а делал он это частенько, даже и тогда из ее замечаний нельзя было ничего вывести.