Капитан. Наследник империи - [54]

— Ну как что. Консервация, матбаза… много всего. Вот мотаюсь: учёт-сортировка, подготовка-доподготовка… — полковник кивнул на раскрытый ноутбук. — В Иркутске с местом всё-таки гораздо туже. Хотя, конечно, город.

— Оно-то так, товарищ полковник, — сказал капитан, — но мне и Сосновый всегда нравился.

— Без чинов, — махнул рукой полковник, — пять лет, знаешь, не виделись. А хочешь — прокатимся? Посёлок, конечно, давно не тот, что даже при тебе. Но всё-таки.

— Хотеть-то хочу, Юрий Николаевич. Но некогда. Я по делу.

Он выразительно «пошелестел» пальцами.

Полковник выглянул в окно. Немец проследил за его взглядом. Водила так и дрых в седле.

«Страхуется старик», подумал капитан, «хотя понять-то его можно, как не понять».

— Ничего криминального, Юрий Николаевич.

— Это по твоим меркам, может, и ничего, — ответил полковник, оценивающе разглядывая полицайский бушлат. — А у меня, знаешь, семья. Что за дело, говоришь?

— Да бизнес у меня тут, с монголами. Так, по мелочи таскаю всякое, чтоб штаны только не падали. А щас мне партию лекарств заказали. Вы про матбазу-то упоминали… как насчёт «консерву» потрошнуть?

Полковник откинулся на спинку дивана.

— Ну ты даёшь, Эдуард. Вот уж, знаешь, не подумал бы…

— Юрий Николаевич, — терпеливо сказал капитан, — Вы хоть со мной-то в эти игры не играйте, ладно? Я понимаю всё.

Он запустил руку во внутренний карман и вывалил на стол с дюжину золотых колечек.

— Пока лом. Потом, если дело пойдёт, ещё валюты подкину. Я могу и в гражданскую пойти, но — сами понимаете. А Вы потом всё равно через округ докупитесь.

— Что надо? — рассматривая кольца и что-то по-быстрому прикидывая, спросил полковник.

— Антибиотики. Лучше всего — тетрациклин. Можно в АИ, можно так.

— Когда?

— Сейчас.

— Сколько?

— Всё, что есть, — честно ответил капитан.

Полковник только и хмыкнул от такой наглости.

— Ну, знаешь… — протянул он, карикатурно прищуриваясь, — может, и мне с монголами попробовать наладить?

— А то Вы не наладили.

— А как без этого сейчас?

— Не осуждаю. Так что с заказом?

- «Золотой час»? — почти серьёзно спросил полковник.

- «Золотой час», Юрий Николаевич, — спокойно ответил Немец.

Полковник побарабанил пальцами по столу, по-прежнему не прикасаясь к рассыпанным кольцам.

— Ну что, знаешь, — сказал он наконец. — Если б это не ты… Придётся всё-таки проехаться.

Ехали неспешно — некуда было спешить. Все и всяческие возможности противостоять грудной чуме достигли своего окончательного предела. Разделённый на обособленные плечи лагерь умирал, но, — отдадим должное решительности и целеустремлённости Лорда-Хранителя, — умирал медленно, не утрачивая подобающего достоинства. Впрочем, сколь угодно великая мера достоинства пред знаком мараны не имела более существенного значения — после того, как маги наглухо закрылись в своём плече, стало ясно, что нет надежды и на их бесконечные канды.

Кави не счёл бы нужным осудить академиков — их усилий не хватало уж и на поддержание собственного благополучия. К омерзительному сладкому смраду, источаемому бездыханными телами воинов, мастеровых, лавочников, аристократов… что же; всяк живёт по-разному — но гниёт одинаково, и одинаково истлеет; итак, в сие равнообильное зловоние всё гуще вплетался теперь фетор и из плеча магов.

Принц Содара намеревался отвратить подходящее войско своего отца от переправы через Нади, но забрать из него в своё распоряжение всех ушедших в поход академиков. Даже маги красного крыла, специализирующиеся на боевой магии, могли бы немало повлиять на распространение поветрия… так надеялся Содара.

Сам Кави, — о, разумеется! — возлагал надежды только лишь на возвращение сударя капитана. Колдовство Вишвы могло в известной мере сдержать развитие хвори — но никакую хворь нельзя сдерживать вечно, и любой заражённый, едва лишившись магической поддержки, немедля устремлялся к неотвратимой погибели.

Ещё день или, быть может, чуть более дня — и марана накроет весь лагерь, ибо заражению подверглось подавляющее большинство людей в нём.

Кави имел общение с городскими эльфами, которых Содара привлёк к работе в лазаретах. Соплеменники смотрели на беседчика с недоумением, — ибо одним из их круга он не был, в Нагаре сих лет наружность его, конечно, оставалась пока совершенно неизвестною; лесной же эльф не мог бы обладать подобной одеждою, манерами и свободой перемещения, — однако разговаривали охотно. Остроухие служители Вада утверждали, что из поддавшихся поветрию людей сам по себе не поправлялся никто… при том невосприимчивость к хвори, — исходя из предположения об уже повсеместном её распространении, — демонстрировал лишь каждый десятый в лагере. Кави начинал понимать, что так и оставшаяся необъяснимой болезнь, некогда прозванная Великой Чумой, ни в сиддху не годилась нынешней, занесённой Немцем.

Что же; будем «сжигать мосты по мере их появления», подумал Кави, c непроизвольной улыбкой обращаясь мыслями к сударю капитану. Он подхватил сию странноватую сентенцию от Немца и хоть, правду молвить, не вполне понимал её внутреннюю логику, однако же всё чаще начинал прибегать к логике наружной. Да и найдётся ли, в самом деле, какой-нито иной способ существования в мире, где каждый твой шаг, — сколь бы ни был этот шаг размерен, взвешен и продуман там, далёко в грядущем, — приводит лишь ко всё большему увеличению меры окружающего хаоса?..