Капитан. Наследник империи - [49]

— Та-ак, — сказал Содара, старательно багровея лицом. — И как это понимать?

— За спичками ходил, — сказал сударь капитан, вынимая из кармана маленькую сплющенную коробочку. — А вы чего тут все переполошились-то?

— Да ты понимаешь, высочество, это у нас на Земле традиция такая. Мы с друзьями каждый год отдыхать ходим, во соседние миры, — окал капитан окладисто, с удовольствием: он был… ну, пусть не дома, но в мире Вишвы всё хотя бы казалось не настолько тошным, как на Земле. — Вот я и подумал: принесу-ка Варте вашей дар огня. Нельзя же попасть в другой мир — и не попрогрессорствовать чуток, как считаешь?

— Самогарные прутья известны в Варте со времён Манаса Горы, — сухо сообщил Содара, — но не пользуются популярностью по причине дороговизны в сравнении с обыкновенным огнивом. Кроме того, они имеют склонность отсыревать.

— Беда. Воском пробовали покрывать?

Лорд-Хранитель неприятно сузил глаза.

— Не морочь мне голову… капитан. Мне нужны не измышления, а ответ на заданный вопрос.

— Который?

Принц раздул ноздри, пару раз прерывисто вздохнул, но багроветь на этот раз не стал. Наверное, уже поленился.

— Ты отправился за своим снадобьем. Я могу это понять и не буду покамест обсуждать осуществимость подобного шага. Да, вероятно, у нас и нет иного выхода… по сведениям из Нагары, чума всё же проникла в город — твой «карантин» не помог!

«Ну-ну», хмуро подумал капитан, «мой — помог бы».

— Ты не присягал Варте, — продолжил тем временем Содара, — у меня нет права ни карать, ни даже бранить тебя, сколь бы вздорным и неоправданным ни казался мне такой риск. Ты вернулся целым и невредимым, ты даже принёс обратно Пагди. Но где, люби тебя суры, снадобье?!

Да, вздохнул Немец, Содара прав. Операция спланирована и проведена безграмотно. Любовь-то сурова нам без надобности, а в остальном — твёрдая двойка. Дорвался, называется, до дела.

Нет, капитан, вот только оправдываться-то не надо, а?

— Оправдываться не буду, — сказал капитан. — А дело было так.

Со стороны — ну, выбредают двое полицаев на Манежку. Мало ли, какие у них там были мероприятия, под Воскресенскими-то. А только что на Красной стреляли — так это, дорогие россияне, дело привычное: Чечня кругом. Пока там ведомства раскачаются, оповестят друг дружку, мол, подозреваемый направляется в сторону несанкционированного собрания граждан, примите меры… Инерция, сила природы. Или, кому больше нравится — божественная сила.

У вас ведь щас всё божественное, а? Даже власть-то из откуда? из «от бога». Каким богам молитесь — такая у вас и власть, дорогие россияне.

— Да не дёргайся, — сказал капитан, — ты ж представитель власти, идёшь на митинг. На Охотном тачку поймаем, прокатимся — и отпущу.

Бугаенко принуждённо улыбнулся и неосознанно неприличным жестом потеребил рацию.

— А то смотри, — добавил Немец, больше из озорства, — со мной пойдём, до Педжента.

— Куда? — вяло поинтересовался сержант.

— Куда надо. Дела намечаются большие.

— Не, — сказал Бугаенко, — у меня тут… а это точно алмазы у тебя?

— Точно.

— Из Педжента?

Вот же твари, с привычной ледяной ненавистью в адрес администрации подумал капитан, даже это умудрились отнять.

Сколько этому сержантику? Ты семьдесят третьего, он, самое позднее, девяностого… и совсем другой народ. Это же из вот таких мелочей и складывается: отщипывай в каждом поколении по кусочку — и в русских очень скоро не останется ничего русского.

Ты, Немец, хоть и немец — но ты русский немец. А этот серый хоть и русский — а уже вроде как и нет.

— В Педженте, в Педженте, — вздохнул Немец, сдержанно оценивая обстановку. Он намеревался пройти сборище так, чтобы не слишком светиться перед настоящими полицаями, но и не попасть дуриком под раздачу от митингующих.

Ленивые патрули на Воскресенке внимания на них не обращали — больше высматривали, кого бы выдернуть из толпы. Предстояло пройти внешний кордон. Перед выходом в «БээР» Немец чисто выбрился; теперь оставалось надеялся, что в нахлобученной на самые брови форменной ушанке его разрекламированная внешность окажется не такой приметной.

Как сказал бы Кави — «увы».

У грязного ППСного «бобика» с ноги на ногу топтался скучающий лейтенант. Сперва он только скользнул по двум сослуживцам рассеянным взглядом, с недоумением задержавшись на Пагди. Потом посмотрел пристальнее, в лицо капитану. Потом безразлично отвернулся.

Отвернулся очень безразлично.

И постукивать себя палкой по бедру перестал.

Бугаенко что-то почувствовал и тоже напрягся, вопросительно посматривая на капитана.

Ладно, подумал капитан, зато не скучно.

— Здорово, Смирнов! — забубнил Немец, шагая прямо к полицаю и выпучивая глаза, — вам суточные выдали? И нам нет, прикинь? Ты когда тут? Ты как хочешь, а мы с Бугаём щас к полкану. Давай с нами? Вам же тоже не выдали?..

Зачарованный нехитрым «цыганским гипнозом», лейтенант машинально отступил на шаг назад, за машину — только для того, чтобы тут же пропустить прямой в подбородок. Место было хорошее: высокие полицайские машины стояли в ряд, перекрывая сектора обзора.

Но не везёт — значит, не везёт.

Во-первых, челюсть у лейтенанта оказалась чугунная: от поставленного капитанского удара поплыть-то поплыл, а в осадок не выпал — и даже что-то замычал, вскидывая к лицу полусжатые кулаки.