Капитан - [51]

— Это бабушкин плакат, — тихо пояснил Сашке брат. — Она так велела: «Митя к вам живой вернется, а со мной пусть такой будет».

Счастливый человек

Моя первая командировка в Якутию была не из самых приятных. Экспериментальная установка, разработанная нашей лабораторией для условий вечной мерзлоты, «не шла». Заказчик не подписывал бумаги, от которых зависела премия целого коллектива — хоть криком кричи! «Мышиная дипломатия» с местными властями, честно признаться, меня порядком выматывала. Я ежедневно звонил в Ленинград и согласовывал возникающие вопросы. И тут большим неудобством оказалась разница поясного времени. Застать шефа на рабочем месте практически было невозможно, поэтому в полночь я отправлялся на переговорный пункт и звонил ему домой. А дело происходило зимой, и сорокаградусный мороз был дополнительным раздражителем в нервной и суетной командировке.

Переговорный пункт располагался в старом одноэтажном здании, удивительно теплом, даже жарком. Бревенчатые стены и деревянные половицы притерлись друг к другу за десятки лет, надежно оберегали ноги посетителей от дыхания стылой земли. Видимо, от этого я шел сюда с удовольствием, вызванным и тем, что в современной железобетонной гостинице, взметнувшейся высоко над землей, меня ни на минуту не покидало ощущение сырости, зябкости и неустроенности мира.

В эту вымораживающую всю душу ночь на переговорном пункте, как обычно, было безлюдно и жарко натоплено. Девушка-телефонистка улыбнулась мне как давнему знакомому и приняла заказ на разговор. Удобно устроившись в кресле, я расстегнул полушубок, снял шапку и, чтобы как-то скоротать время, начал просматривать журнал. После сильного мороза, казалось, все тело впитывало в себя теплоту, и от этого, разморенный, я начал потихоньку подремывать. Телефонистка тоже сонно клевала носом. Каждый из нас ждал свое: она — утра, я — разговора с шефом.

Неожиданно громко бухнула входная дверь. Я вздрогнул и открыл глаза. Там, где было морозное облако, выросло чудище в черном полушубке, унтах и огромной волчьей шапке.

— Добрый вечер… а точнее, доброй ночи, — услышали мы звучный голос.

Подойдя к дежурной и сняв шапку, меховое чудище оказалось молодым человеком лет двадцати двух, со скуластым лицом, обвислыми усами и аккуратным пробором русых волос на голове.

— Здравствуйте, — еще раз поприветствовал он телефонистку и представился: — Валентин.

— Здравствуйте, Валентин, — чуточку игриво, нараспев произнесла девушка. — Что у вас?

— На два ноль-ноль разговор с хутором Новоленинским Краснодарского края, — четко доложил он и протянул квитанцию.

— Ну что ж, ждите. До двух еще много времени, — спокойно сказала дежурная. Но в ее глазах, как я заметил, появился интерес.

Мой сон пропал, и невольно я стал наблюдать за Валентином.

— Так, — протянул он, — будем ждать. Больше ждал, теперь уж чего, потерплю часок. А как вас зовут? — обратился он к дежурной.

— Светлана.

— Хорошее имя, солнечное, и тебе идет, — переходя на «ты», искренне заметил Валентин. Он, потирая с холоду руки, стал расхаживать вдоль перегородки. Я успел заметить, что он добирался сюда издалека и потому ему приятно быть в нашем обществе, и еще мне показалось, что он простой и наивный человек. Он смотрел то на меня, то на Светлану так, как будто мы были очень рады его видеть.

— Да-а, хорошее имя Света. У моей невесты девчонку так зовут, — сказал он, глядя на меня и причесываясь, — Вот хочу их сюда вызвать, потому и приехал на переговоры. А она боится. Вернее, не она, Светка, а ее мать, Людмила, боится ехать.

И с таким выражением, словно доставлял нам удовольствие, он сел напротив, чтобы разом видеть меня и дежурную, и повел разговор:

— Мы с Людмилой в Новоленинском познакомились. У меня там дядя живет. Места хорошие. Река, фрукты… А рыбалка! Окуни как бешеные клюют. Вот и после армии по пути домой к дяде завернул. Как-то вечерком решил рыбу половить. Подхожу к лодке, слышу: кто-то поет. И до того хорошо, аж сердце у меня застучало. Сел я в лодку и, позабыв про свои снасти, потихоньку погреб веслом на голос. Там, на Кубани, лодки такие с одним веслом каюками называются. — Валентин понял, что овладел нашим вниманием, воодушевился, стал размахивать руками. — Слабый ветерок воду рябил да девичью песню разносил по округе. Вдруг певунья умолкла, — видно, услышала плеск моего весла. Но я осторожно гребу вдоль камыша, медленно, тихо, и тонкий голосок опять повел свою песню. Ну прямо как артистка настоящая. Я и грести перестал. Чувствую, что уже рядом. И точно — прямо за поворотом стоит лодка, а в ней молодая женщина. На голове венок из ромашек, глаза чуть прикрыты… какая-то вся милая, нежная… Уставился на нее. Она почувствовала мой взгляд и повернулась ко мне. Но не испугалась, а продолжала петь. А когда замолкла, посмотрела на меня внимательно. Тут-то я ей и сказал: «Здравствуйте!» Она мне тоже ответила: «Здравствуйте». Так мы и познакомились. Вернее, я и раньше о ней знал — от дяди был наслышан. Ей советовали на артистку учиться. А она не захотела. Поехала в Ростов-на-Дону в кооперативный техникум. Замуж вышла. Да неудачно. Бросила техникум и вернулась с грудной Светланкой к родителям. Завклубом стала работать. — Валентин расстегнул полушубок, устроился поудобнее на стуле и продолжил: — Очень мне тогда ее песня понравилась. Очень, — задумчиво произнес он. — Людмила потом часто мне на реке пела. Только песни какие-то были грустные, тягучие. Потом я уехал на Восток. И решил вот их со Светкой сюда перетянуть. Как вы думаете, поедет? — спросил он меня.