Капитан Хорнблауэр. Под стягом победным - [32]

Леди Барбара улыбкой ответила на его поклон.

— Как чудесно вновь оказаться в море, капитан, — заметила она. — Прежде вы не давали мне случая выразить мою бесконечную благодарность за то, что увезли меня из Панамы. Плохо быть пленницей, но быть свободной и в то же время запертой силой обстоятельств — это просто сводило меня с ума. Поверьте мне, я ваша вечная должница.

Хорнблауэр вновь поклонился.

— Надеюсь, доны почтительно обращались с вашей милостью?

Она пожала плечами:

— Неплохо. Но испанские манеры быстро утомляют. Меня поручили заботам ее превосходительства — женщины замечательной, однако невыносимо скучной. В Испанской Америке с женщинами обходятся, как на Востоке. А латиноамериканская пища…

При этих словах Хорнблауэр вспомнил недавно пережитый банкет. Он состроил такую мину, что леди Барбара оборвала фразу и рассмеялась — да так заразительно, что Хорнблауэр поневоле засмеялся тоже.

— Вы не присядете, капитан?

Хорнблауэр разозлился. С начала плавания он ни разу не сидел на стуле у себя на палубе и не желал новшеств.

— Спасибо, ваша милость, но, если вы позволите, я предпочел бы стоять. Я пришел сообщить вам радостную новость.

— Вот как? Тогда ваше общество для меня вдвойне приятно. Я вся внимание.

— Ваш брат, сэр Артур, одержал в Португалии крупную победу. По условиям соглашения французы оставляют эту страну и передают Лиссабон английской армии.

— Это очень хорошая новость. Я всегда гордилась Артуром — теперь горжусь еще больше.

— Для меня большая радость первым поздравить его сестру.

Леди Барбара чудесным образом исхитрилась поклониться, не вставая со стульчика, — Хорнблауэр сознавал, как сложен этот маневр, и вынужден был признать, что выполнен он был великолепно.

— Как прибыли новости?

— Их объявили вице-королю за обедом. В Портобело пришел корабль из Кадиса, оттуда гонец прискакал по тракту. Он привез и другие известия — насколько достоверные, сказать не берусь.

— Касательно чего, капитан?

— Испанцы будто бы тоже одержали победу — вся армия Бонапарта сдалась им в Андалузии. Они уже рассчитывают вместе с англичанами вторгнуться во Францию.

— И как вы это расцениваете?

— Я в это не верю. В лучшем случае они окружили полк. Не испанской армии разбить Бонапарта. Я не предвижу скорого конца войне.

Леди Барбара печально кивнула. Она посмотрела на садящееся солнце, Хорнблауэр последовал за ней взглядом. Он не уставал восхищаться ежевечерним исчезновением солнца в безмятежных водах Великого океана. Линия горизонта разрезала солнечный диск. Они наблюдали молча, солнце спускалось все ниже и ниже. Вскоре остался лишь крошечный краешек; исчез и он, потом на мгновение опять блеснул золотом — это «Лидия» поднялась на волне — и вновь погас. Небо на западе еще алело, хотя над головой стало заметно темнее.

— Изумительно! Прекрасно! — сказала леди Барбара. Руки ее были крепко сжаты. Она немного помолчала, прежде чем возобновила прерванный разговор. — Да. Малейший успех, и испанцы вообразили, будто война окончена. И теперь английская чернь ждет, что мой брат к Рождеству вступит с войсками в Париж. А если он этого не сделает, они забудут его победы и потребуют его головы.

Хорнблауэра задело слово «чернь» — по рождению и по крови он сам принадлежал к черни, — но он видел глубокую правду в замечании леди Барбары. Она свела в три фразы то, что сам он думал об испанском национальном темпераменте и британской толпе. И она любовалась закатом и не любит латиноамериканскую кухню. Положительно, она начинала ему нравиться.

— Надеюсь, — сказал он важно, — что в мое отсутствие вашу милость снабдили всем необходимым? Корабль мало приспособлен для женщин, но, думаю мои офицеры сделали для вашей милости все, что в их силах?

— Да, капитан, спасибо. Я желала бы попросить вас лишь еще об одном одолжении.

— Да, ваша милость?

— Чтобы вы не называли меня «ваша милость». Пожалуйста, зовите меня «леди Барбара».

— Конечно, ваша… леди Барбара. Кхе-хм.

На тонких щеках появились еле заметные ямочки, яркие глаза сверкнули.

— Если вам трудно выговорить «леди Барбара», капитан, вы всегда можете привлечь мое внимание, сказав «кхе-хм».

От такой наглости Хорнблауэр окаменел. Он собрался повернуться на каблуках, набрал в грудь воздуха, собрался выдохнуть, прочищая горло, и понял, что никогда больше не сможет пользоваться этим ни к чему не обязывающим звуком, — по крайней мере, пока не высадит эту женщину в каком-нибудь порту. Однако леди Барбара остановила его, протянув руку, — даже в этот момент он заметил, какие у нее длинные и гибкие пальцы.

— Простите меня, — сказала она, раскаиваясь, — прошу принять мои извинения, хотя понимаю теперь, что это было совершенно непростительно.

Моля, она выглядела положительно хорошенькой. Хорнблауэр потерянно смотрел на нее. Он понял, что его разозлила не наглость, а проницательность. Леди Барбара угадала, зачем он прочищает горло: чтобы скрыть свои чувства. Как только он это понял, гнев его сменился острым презрением к себе.

— Тут нечего прощать, мэм, — сказал он, тяжко вздохнув. — А теперь, если вы в свою очередь простите меня, я займусь своими обязанностями по кораблю.